И этим ртом ты целуешь мой перстень?!
Название: Скажи что-нибудь
Автор: Diana Vert
Размер: мини, 2204 слова
Пейринг: Мегатрон/Оптимус Прайм
Вселенная: Animated
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Ну и что, что от Мегатрона осталась только голова и рука. Вообще-то этого вполне достаточно!
читать дальшеОптимус осознавал, что должен был поступить как-то иначе. Принять любое другое решение, например, серьезно поговорить с мистером Самдаком и отключить Мегатрона от внешнего питания. Или арестовать его… голову. Как Прайм, он даже мог взять ответственность на себя и казнить величайшего в истории Кибертрона военного преступника! Мегатрон заочно приговорен давным-давно, но шанса никому не выпадало миллионы лет. Учитывая, что на Кибертрон за обновленным решением Совета не вернуться, Оптимус мог привести приговор в исполнение здесь, в лаборатории Самдака.
Однако Мегатрон обратился к нему так сдержанно, что Оптимус невольно смутился. Он не умолял о пощаде, говорил взвешенно и уважительно. Жалкое новое существование в плену у органиков, как выразился он сам, открыло ему необходимость смирения. Теперь он был не лидером десептиконов, а материалом для экспериментов. Собственностью цивилизации, до сих пор не до конца признавшей, что роботы – не обязательно покорные слуги. Это уже достаточное наказание для меха его взглядов и положения, понимал Оптимус.
Еще он понимал, что, сложись обстоятельства иначе, Мегатрон в такой ситуации едва ли пощадил бы его. До того как он ворвался на корабль Оптимуса, тот знал лишь, что Мегатрон – боевой гигант, жестокий и опасный воин. Увидеть легендарного врага своей оптикой – не то же самое, что смотреть документальные холо. Одной руки Мегатрону хватило, чтобы вздернуть его в воздух и смять горло. Не будь броня Прамов классом повыше обычной, Оптимус уже был бы мертв.
От могучего воина мало что осталось. Буквально: часть головы – примерно две трети шлема, без нижней челюсти, с поврежденной оптикой – да рука, установленная Самдаком на манер кресла. Оптимус назвал бы условия содержания пленника варварскими, по меркам Кибертрона, но… это они вторглись на Землю, не наоборот. Он не был уверен, что вправе вмешиваться.
Он решил, что будет выше страха. Не станет уподобляться десептиконам, выбирая излишне жестокий путь. Мегатрон просил лишь о разговоре – с кем-то своего вида, пусть врагом, но при этом мехом, понимающим, как унизительно превратиться в батарейку.
Оптимуса завораживал круглый красный оптосенсор, равномерно горевший из темноты. Рука с застывшими полусогнутыми пальцами. Он прокрадывался поболтать, когда мистер Самдак отсутствовал, сначала убеждая себя, что это – предусмотрительные проверки, а потом – уже не скрывая истинных целей. Дело в том, что слушать Мегатрона оказалось… интересно?
Они не вели идеологических споров и не обсуждали положение дел на Земле. Они беседовали на отстраненные или личные темы, не задерживаясь подолгу на какой-то одной, поскольку любая сводилась рано или поздно к войне фракций. Мегатрон ни разу не просил подключить его к земной сети или принести что-то, что он мог бы использовать для побега. В целом, он вообще говорил не так уж много. Зато Оптимусу приходилось бороться с ощущением, что он снова – любопытный курсант, пристающий к опытным мехам. Отчасти так и было, он ведь активировался на миллионы лет позже Мегатрона. Мысль о том, что древний и могущественный кибертронец заперт в двух жалких обломках, угнетала, пусть он и был самым опасным врагом автоботов.
А еще Оптимус обнаружил, что у Мегатрона очень приятный голос. Глубокий, низкий… соблазнительный? Им можно было наслаждаться, как музыкой, в которой так-то Оптимус не очень разбирался. Не нужно знать теорию, чтобы восхищаться, будучи простым слушателем.
Окончательно он осознал, что голос пробуждает в нем неподобающие мысли, когда в очередной раз собрался покинуть лабораторию, а Мегатрон вдруг попросил его подойти. Оптимусу показалось, что он немного напряжен.
– В чем дело?
– Хочу еще немного посмотреть на тебя, – невозмутимо прогудела голова.
– Не понимаю, – растерялся Оптимус.
– О, Оптимус… правда? Ты – единственный кибертронец, с которым я могу поговорить в этом заточении, – Мегатрон обратил к нему неразбитую линзу. По сути, фокусировка взгляда – единственное, чем он мог управлять. Руку он, возможно, тоже чувствовал, но контроль над пальцами Самдак не настроил. – И ты удивительно добр.
Оптимус напомнил себе, что Мегатрон известен своим коварством, а не только мощной пушкой и могучим корпусом. И, в отличие от вооружения, коварство он едва ли растерял.
– Кхм… Мне нужно вернуться к команде. Я…
– Ты думаешь, что все автоботы добры и благородны, – невозмутимо продолжал Мегатрон. Низкий тембр и вязкая, медленная речь окутывали Оптимуса, сковывали ему ноги. Вибрации пробегали по полу и передавались ступням. Проводка внутри реагировала едва заметной дрожью.
– Нет, я…
Оптимус так не думал, но Мегатрона невозможно было перебить. А самое ужасное – то есть, приятное, но удручающее – что Оптимус с удовольствием бы слушал дальше, сколько бы лести десептикон ни собирался на него вылить.
– …но я вижу, что ты – особенный, Оптимус. Я рад, что не убил тебя пятьдесят лет назад.
– Ну, э-э… я тоже, знаешь, – выдавил тот неловкую шутку в ответ на серьезно произнесенное признание и отвел взгляд. – Мне действительно пора. Я… еще загляну.
– Я надеюсь, – с достоинством прошелестела голова Мегатрона.
После этого диалога все и пошло наперекосяк.
И в итоге Оптимус докатился до того, что происходило сейчас.
– Что ты хочешь услышать? – низкий голос заставлял нейросеть Оптимуса вспыхивать во вполне очевидных очагах, выдавая сдавленное возбуждение.
Только что он невнятно попросил Мегатрона «что-нибудь сказать» – и сам испугался того, что имел в виду. Он-то знал ответ, хотя и надеялся, что Мегатрон ничего не заподозрит. Он только что заехал на очень ухабистую трассу – и вот-вот слетит.
– Не… не знаю. У тебя должно быть много историй.
– Это истории о смерти твоих соратников, – прогудел Мегатрон безжалостно.
– Я не имел в виду…
– Это истории о том, как я ненавидел то, что определяет твое мышление, маленький Прайм.
– Не зови меня маленьким! – Оптимус сжал кулаки. Он смотрел на голову сверху вниз, даже несмотря на постамент, но помнил, какого внушительного роста Мегатрон был прежде. «Очень большой» – неподходящее определение, лучше его описало бы «фрагово гигантский».
Повисла тишина.
– Так мне говорить или нет? – выдержав пару минут, уточнила голова.
– Шлак, да! Но… не о войне, – определился Оптимус. Предупреждающе выставил вперед ладонь: – И не оскорбляй меня.
– Я и не думал, – покладисто проурчал Мегатрон. – Прости.
У него было столько интонаций, что Оптимус до сих пор не привык к ним. К тому, как легко Мегатрон переключал регистр. Пропускал больше эмоций в плавную речь. Становилось ясно, как он вовлек в ряды вооруженного сопротивления столько мехов.
– Может… я тут размышлял, и… может, я могу что-то для тебя сделать? – спросил он взволнованно. И торопливо добавил: – Что-то, что не касается войны. Только нас с тобой.
– Нас? – переспросил Мегатрон, короткое слово эхом прокатилось под потолком лаборатории.
– Я имел в виду, тебя и меня, не как врагов…
– Но мы враги.
– Пожалуйста! – воскликнул Оптимус, всплеснув руками. Мегатрон замолчал, и он утомленно покачал головой. Все, что сейчас происходит, безумие. Он должен поступить, как Прайм, как автобот, а не потворствовать Айзеку Самдаку и не заботиться о голове лидера десептиконов!
– Значит, ты сочувствуешь мне? – сдержанно уточнил Мегатрон. В его голосе послышалось… разочарование? Сожаление?
Он буркнул:
– Не важно.
– Ничего постыдного в этом нет, – возразил тот успокаивающе. – Мне кажется, между нами возникло понимание, Прайм. Твои соратники сочли бы это опасным.
– Ты не опасен… сейчас. Я имею в виду, ты… – он обвел рукой лабораторию и смутился.
– Я четко осознаю это. Ты меня не обидел. Я бы удивился тому, что это беспокоит тебя, если бы мы не познакомились ближе. Точно так же ты не должен удивляться тому, что я знаю, что ты хочешь услышать.
– П-правда?
Оптимус поежился под взглядом разноразмерной оптики. Голос Мегатрона стал вкрадчивым.
– Отойди немного назад. Еще на пару шагов.
Попятившись, он споткнулся о руку Мегатрона. Случайно согнул один из ее пальцев, охнул, нервно опустился на одно колено и вернул в прошлое положение.
– Замри, – Оптимус вздрогнул и оперся на его руку. Теперь их с Мегатроном оптика была на одном уровне, и тот продолжил: – Мне нравится разговаривать с тобой. Но если ты будешь не против, Оптимус, я готов зайти дальше.
– Это… безумие какое-то, – намек Мегатрона прозвучал слишком очевидно. Оптимус наконец-то спохватился: – Извини. Хватит.
Он собирался выпрямиться, но голос остановил его. Голос, который хотелось слушать, отключив оптику и ни о чем не думая. За которым хотелось следовать.
– Тебе не обязательно уходить. Веришь или нет, я ни о чем не расскажу… мне некому рассказывать. Ты и правда можешь сделать кое-что для меня. Я отдам тебе пару приказов. Ты их исполнишь. Мы не сделаем ничего, что коснется твоей присяги. Ничего опасного или вредного. Ты в безопасности рядом со мной.
У Оптимуса аж кулеры захрипели при слове «рядом».
– И я должен тебе поверить? – в вызов прокралось отчаяние. Впрочем, он остался в том же положении и не убрал пальцев от руки Мегатрона. Она была холодной и мертвой, двигалась послушно. Странно представлять, что однажды Оптимус чуть не умер в ее хватке.
Он еще раз погладил ладонь и шумно выдохнул горячий воздух через решетки.
– Не должен. Но ты спросил, – заметил Мегатрон.
Прошло еще несколько кликов тишины.
– И… что мне… сделать? – Оптимус надеялся, что вопрос звучит не слишком жалобно. Зря, конечно. Он сам все понимал; но как быть, если он хочет услышать это от Мегатрона, хочет пропустить голос глубже…
– Встань на колени, – негромко приказал тот. – Подними левую ладонь и положи на стекло.
– Я…
«…не обязан тебя слушаться, враг».
Оптимус кончиками пальцев коснулся честплейта. В нем отражались красные блики, он постарался закрыть их, будто Мегатрон мог выжечь на нем какое-то клеймо. Десептиконскую инсигнию. Одним взглядом. О, взгляд был холодным, но Оптимус уже сгорал под ним.
– Проведи. Сильнее.
– Это…
«…глупо, дико и позорно, и я не буду этого делать».
Он поерзал, поудобнее устраиваясь. Задевая коленом застывшую кисть. Мистер Самдак опустил большой палец на манер подлокотника, остальные торчали вверх. Оптимус опустил свою ладонь глубже, будто пожимая Мегатрону руку, слишком большую в сравнении с его собственной.
– Держи губы приоткрытыми и не выключай вокалайзер. Я хочу слышать, как скрипит стекло и как ты вентилируешь, – повелительно сообщил Мегатрон. – У тебя чувствительные антенны, правда? И губы тоже. Я угадал? Но ими мы займемся позже. Пока что возьмись за антенну и потри пальцами. Немного тока не повредит, – Оптимус застонал, с сожалением отрываясь от руки Мегатрона, чтобы выполнить указание. Его взгляд определенно выражал сомнения, потому что Мегатрон мягко добавил: – Не волнуйся. Тебе нравится слушать, мне приказывать, и мы здесь вдвоем. Позволь мне посмотреть на тебя, раз уж я не могу тебя тронуть.
Если бы мог, наверняка убил бы. Оптимус прикусил губу.
– Ты… за… зачем тебе это?
Неужели даже в таком состоянии он может чувствовать возбуждение? Немыслимо! И… грязно. И захватывающе.
– Не отвлекайся. Ты нервничаешь. Тебе это не к лицу. Ты победитель, а я пленник. Ты гордый Прайм, и даже не такой маленький, по автоботским меркам, – снисходительность в голосе не помешала Оптимусу взволнованно вскинуться. – Для тебя война продолжается за этими стенами, сюда ты приходишь отдохнуть. Это забавно, учитывая, кто я – и кто ты. Но у меня нет ни ног, ни колес, ни крыльев, чтобы вырваться. Тебе не нужно бояться. Расслабься.
Оптимус нервно прикусил палец, отпустив антенну. Подался вперед, выгибая спину.
– Я… скован обстоятельствами, Оптимус, – обычно Мегатрон обращался к нему по званию, и произнесенное имя пробудило желание еще сильнее. – Ты можешь подарить мне иллюзию. Если тебе самому так хочется. Ты свободен уйти, как только передумаешь. А пока… погладь себя. Не торопись. Я хочу рассмотреть тебя получше.
Со стороны, наверное, он выглядел до смешного обескураженным, но ничего не мог поделать. Бедра сводило, интерфейс-протоколы оттягивали ресурсы на себя, и Оптимус стонал и вскрикивал, доводя себя до перезагрузки. Еще до того, как Мегатрон предложил, его самого манила эта мысль, но он упорно отказывался представлять, как все будет. Как все могло бы быть. Да он перегорел бы от смущения! Теперь отступать было поздно. Иногда он поднимал взгляд на неподвижную голову, и под ровно горящей алой оптикой – узкая линза с одной стороны и круглый оптосенсор с другой – ему становилось так пугающе стыдно, что он дрожал еще сильнее. По контуру металось напряжение, которое некуда было выплеснуть.
Он часто оказывался в центре внимания на Земле, но прежде с ним такого не случалось. Он не какой-то там герой, а обычный Прайм с маленьким отрядом, работавший в захолустье. На него столько всего свалилось… он и правда устал. Увидев Мегатрона здесь, он испугался – в том числе решений, которые теперь придется принять. К счастью, время, проведенное наедине, показало, что у Мегатрона есть другая сторона.
Он сдержанный, хоть и ироничный слушатель. И он ужасающе внимателен. Ни одной детали от него не ускользнуть.
Он видел Оптимуса насквозь и всегда улавливал, когда тот приближался к перезагрузке. Безжалостно корректировал жесты, откладывая ее. Оптимус хныкал, демонстрируя истекающую маслом панель, пока Мегатрон не говорил, что – можно. В микроне от ребута он всегда хвалил Оптимуса: он – старательный, гибкий, красивый… Оптимус стонал и толкался навстречу неподвижной руке. Большой палец Мегатрона натирал внешние датчики интерфейс панель, но с напряжением приходилось справляться самостоятельно. Оптимус терзал антенны и грыз основания собственных штекеров, изворачиваясь и ерзая, едва сохраняя равновесие. Он перезагружался не из-за энергообмена – эмоциональный контур нагревался так, что предохранители слетали сами. Мегатрон поощрительно просил его двигаться медленнее. Показать запотевшие стекла, детали интерфейс-системы, крупнее, ближе; расставить пошире колени, прогнуться, просунуть пальцы в горловину шлюза… По руке Оптимуса – и Мегатрона – текло масло и сброшенное топливо. Мегатрон размеренно говорил ему, что он потрясающе пахнет. Что он должен оседлать руку и сдвинуть честплейт, открывая взгляду пышущие жаром механизмы и сокращающиеся магистрали. Что он может стонать громче.
После, прежде чем привести лабораторию в порядок, Оптимус сам тянулся облизать его пальцы, темные, неподвижные. Мегатрон подстегивал его, повторяя, что он молодец. Что невозможно представить себе более потрясающее и горячее зрелище.
И все это – ровным, тягучим, низким голосом. В самую искру.
Слава Оллспарку, что Мегатрон не мог улыбаться! Оптимус боялся, что он издевается; однако все, что он слышал, произносилось с искренним удовольствием.
В гипотетическом рапорте о Земле, который когда-нибудь придется сдать Ультра Магнусу, Оптимус собирался умолчать об этих сомнительных играх. О том, что лидер десептиконов превращал его в свою марионетку втайне от всех, и о том, как Оптимусу нравилось его слушаться. И слушать.
Это ведь… не касается войны. Не затрагивает ничьих клятв и обязательств. Просто два меха в запертой лаборатории помогают друг другу расслабиться. Ведь так?
Автор: Diana Vert
Размер: мини, 2204 слова
Пейринг: Мегатрон/Оптимус Прайм
Вселенная: Animated
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Ну и что, что от Мегатрона осталась только голова и рука. Вообще-то этого вполне достаточно!
читать дальшеОптимус осознавал, что должен был поступить как-то иначе. Принять любое другое решение, например, серьезно поговорить с мистером Самдаком и отключить Мегатрона от внешнего питания. Или арестовать его… голову. Как Прайм, он даже мог взять ответственность на себя и казнить величайшего в истории Кибертрона военного преступника! Мегатрон заочно приговорен давным-давно, но шанса никому не выпадало миллионы лет. Учитывая, что на Кибертрон за обновленным решением Совета не вернуться, Оптимус мог привести приговор в исполнение здесь, в лаборатории Самдака.
Однако Мегатрон обратился к нему так сдержанно, что Оптимус невольно смутился. Он не умолял о пощаде, говорил взвешенно и уважительно. Жалкое новое существование в плену у органиков, как выразился он сам, открыло ему необходимость смирения. Теперь он был не лидером десептиконов, а материалом для экспериментов. Собственностью цивилизации, до сих пор не до конца признавшей, что роботы – не обязательно покорные слуги. Это уже достаточное наказание для меха его взглядов и положения, понимал Оптимус.
Еще он понимал, что, сложись обстоятельства иначе, Мегатрон в такой ситуации едва ли пощадил бы его. До того как он ворвался на корабль Оптимуса, тот знал лишь, что Мегатрон – боевой гигант, жестокий и опасный воин. Увидеть легендарного врага своей оптикой – не то же самое, что смотреть документальные холо. Одной руки Мегатрону хватило, чтобы вздернуть его в воздух и смять горло. Не будь броня Прамов классом повыше обычной, Оптимус уже был бы мертв.
От могучего воина мало что осталось. Буквально: часть головы – примерно две трети шлема, без нижней челюсти, с поврежденной оптикой – да рука, установленная Самдаком на манер кресла. Оптимус назвал бы условия содержания пленника варварскими, по меркам Кибертрона, но… это они вторглись на Землю, не наоборот. Он не был уверен, что вправе вмешиваться.
Он решил, что будет выше страха. Не станет уподобляться десептиконам, выбирая излишне жестокий путь. Мегатрон просил лишь о разговоре – с кем-то своего вида, пусть врагом, но при этом мехом, понимающим, как унизительно превратиться в батарейку.
Оптимуса завораживал круглый красный оптосенсор, равномерно горевший из темноты. Рука с застывшими полусогнутыми пальцами. Он прокрадывался поболтать, когда мистер Самдак отсутствовал, сначала убеждая себя, что это – предусмотрительные проверки, а потом – уже не скрывая истинных целей. Дело в том, что слушать Мегатрона оказалось… интересно?
Они не вели идеологических споров и не обсуждали положение дел на Земле. Они беседовали на отстраненные или личные темы, не задерживаясь подолгу на какой-то одной, поскольку любая сводилась рано или поздно к войне фракций. Мегатрон ни разу не просил подключить его к земной сети или принести что-то, что он мог бы использовать для побега. В целом, он вообще говорил не так уж много. Зато Оптимусу приходилось бороться с ощущением, что он снова – любопытный курсант, пристающий к опытным мехам. Отчасти так и было, он ведь активировался на миллионы лет позже Мегатрона. Мысль о том, что древний и могущественный кибертронец заперт в двух жалких обломках, угнетала, пусть он и был самым опасным врагом автоботов.
А еще Оптимус обнаружил, что у Мегатрона очень приятный голос. Глубокий, низкий… соблазнительный? Им можно было наслаждаться, как музыкой, в которой так-то Оптимус не очень разбирался. Не нужно знать теорию, чтобы восхищаться, будучи простым слушателем.
Окончательно он осознал, что голос пробуждает в нем неподобающие мысли, когда в очередной раз собрался покинуть лабораторию, а Мегатрон вдруг попросил его подойти. Оптимусу показалось, что он немного напряжен.
– В чем дело?
– Хочу еще немного посмотреть на тебя, – невозмутимо прогудела голова.
– Не понимаю, – растерялся Оптимус.
– О, Оптимус… правда? Ты – единственный кибертронец, с которым я могу поговорить в этом заточении, – Мегатрон обратил к нему неразбитую линзу. По сути, фокусировка взгляда – единственное, чем он мог управлять. Руку он, возможно, тоже чувствовал, но контроль над пальцами Самдак не настроил. – И ты удивительно добр.
Оптимус напомнил себе, что Мегатрон известен своим коварством, а не только мощной пушкой и могучим корпусом. И, в отличие от вооружения, коварство он едва ли растерял.
– Кхм… Мне нужно вернуться к команде. Я…
– Ты думаешь, что все автоботы добры и благородны, – невозмутимо продолжал Мегатрон. Низкий тембр и вязкая, медленная речь окутывали Оптимуса, сковывали ему ноги. Вибрации пробегали по полу и передавались ступням. Проводка внутри реагировала едва заметной дрожью.
– Нет, я…
Оптимус так не думал, но Мегатрона невозможно было перебить. А самое ужасное – то есть, приятное, но удручающее – что Оптимус с удовольствием бы слушал дальше, сколько бы лести десептикон ни собирался на него вылить.
– …но я вижу, что ты – особенный, Оптимус. Я рад, что не убил тебя пятьдесят лет назад.
– Ну, э-э… я тоже, знаешь, – выдавил тот неловкую шутку в ответ на серьезно произнесенное признание и отвел взгляд. – Мне действительно пора. Я… еще загляну.
– Я надеюсь, – с достоинством прошелестела голова Мегатрона.
После этого диалога все и пошло наперекосяк.
И в итоге Оптимус докатился до того, что происходило сейчас.
– Что ты хочешь услышать? – низкий голос заставлял нейросеть Оптимуса вспыхивать во вполне очевидных очагах, выдавая сдавленное возбуждение.
Только что он невнятно попросил Мегатрона «что-нибудь сказать» – и сам испугался того, что имел в виду. Он-то знал ответ, хотя и надеялся, что Мегатрон ничего не заподозрит. Он только что заехал на очень ухабистую трассу – и вот-вот слетит.
– Не… не знаю. У тебя должно быть много историй.
– Это истории о смерти твоих соратников, – прогудел Мегатрон безжалостно.
– Я не имел в виду…
– Это истории о том, как я ненавидел то, что определяет твое мышление, маленький Прайм.
– Не зови меня маленьким! – Оптимус сжал кулаки. Он смотрел на голову сверху вниз, даже несмотря на постамент, но помнил, какого внушительного роста Мегатрон был прежде. «Очень большой» – неподходящее определение, лучше его описало бы «фрагово гигантский».
Повисла тишина.
– Так мне говорить или нет? – выдержав пару минут, уточнила голова.
– Шлак, да! Но… не о войне, – определился Оптимус. Предупреждающе выставил вперед ладонь: – И не оскорбляй меня.
– Я и не думал, – покладисто проурчал Мегатрон. – Прости.
У него было столько интонаций, что Оптимус до сих пор не привык к ним. К тому, как легко Мегатрон переключал регистр. Пропускал больше эмоций в плавную речь. Становилось ясно, как он вовлек в ряды вооруженного сопротивления столько мехов.
– Может… я тут размышлял, и… может, я могу что-то для тебя сделать? – спросил он взволнованно. И торопливо добавил: – Что-то, что не касается войны. Только нас с тобой.
– Нас? – переспросил Мегатрон, короткое слово эхом прокатилось под потолком лаборатории.
– Я имел в виду, тебя и меня, не как врагов…
– Но мы враги.
– Пожалуйста! – воскликнул Оптимус, всплеснув руками. Мегатрон замолчал, и он утомленно покачал головой. Все, что сейчас происходит, безумие. Он должен поступить, как Прайм, как автобот, а не потворствовать Айзеку Самдаку и не заботиться о голове лидера десептиконов!
– Значит, ты сочувствуешь мне? – сдержанно уточнил Мегатрон. В его голосе послышалось… разочарование? Сожаление?
Он буркнул:
– Не важно.
– Ничего постыдного в этом нет, – возразил тот успокаивающе. – Мне кажется, между нами возникло понимание, Прайм. Твои соратники сочли бы это опасным.
– Ты не опасен… сейчас. Я имею в виду, ты… – он обвел рукой лабораторию и смутился.
– Я четко осознаю это. Ты меня не обидел. Я бы удивился тому, что это беспокоит тебя, если бы мы не познакомились ближе. Точно так же ты не должен удивляться тому, что я знаю, что ты хочешь услышать.
– П-правда?
Оптимус поежился под взглядом разноразмерной оптики. Голос Мегатрона стал вкрадчивым.
– Отойди немного назад. Еще на пару шагов.
Попятившись, он споткнулся о руку Мегатрона. Случайно согнул один из ее пальцев, охнул, нервно опустился на одно колено и вернул в прошлое положение.
– Замри, – Оптимус вздрогнул и оперся на его руку. Теперь их с Мегатроном оптика была на одном уровне, и тот продолжил: – Мне нравится разговаривать с тобой. Но если ты будешь не против, Оптимус, я готов зайти дальше.
– Это… безумие какое-то, – намек Мегатрона прозвучал слишком очевидно. Оптимус наконец-то спохватился: – Извини. Хватит.
Он собирался выпрямиться, но голос остановил его. Голос, который хотелось слушать, отключив оптику и ни о чем не думая. За которым хотелось следовать.
– Тебе не обязательно уходить. Веришь или нет, я ни о чем не расскажу… мне некому рассказывать. Ты и правда можешь сделать кое-что для меня. Я отдам тебе пару приказов. Ты их исполнишь. Мы не сделаем ничего, что коснется твоей присяги. Ничего опасного или вредного. Ты в безопасности рядом со мной.
У Оптимуса аж кулеры захрипели при слове «рядом».
– И я должен тебе поверить? – в вызов прокралось отчаяние. Впрочем, он остался в том же положении и не убрал пальцев от руки Мегатрона. Она была холодной и мертвой, двигалась послушно. Странно представлять, что однажды Оптимус чуть не умер в ее хватке.
Он еще раз погладил ладонь и шумно выдохнул горячий воздух через решетки.
– Не должен. Но ты спросил, – заметил Мегатрон.
Прошло еще несколько кликов тишины.
– И… что мне… сделать? – Оптимус надеялся, что вопрос звучит не слишком жалобно. Зря, конечно. Он сам все понимал; но как быть, если он хочет услышать это от Мегатрона, хочет пропустить голос глубже…
– Встань на колени, – негромко приказал тот. – Подними левую ладонь и положи на стекло.
– Я…
«…не обязан тебя слушаться, враг».
Оптимус кончиками пальцев коснулся честплейта. В нем отражались красные блики, он постарался закрыть их, будто Мегатрон мог выжечь на нем какое-то клеймо. Десептиконскую инсигнию. Одним взглядом. О, взгляд был холодным, но Оптимус уже сгорал под ним.
– Проведи. Сильнее.
– Это…
«…глупо, дико и позорно, и я не буду этого делать».
Он поерзал, поудобнее устраиваясь. Задевая коленом застывшую кисть. Мистер Самдак опустил большой палец на манер подлокотника, остальные торчали вверх. Оптимус опустил свою ладонь глубже, будто пожимая Мегатрону руку, слишком большую в сравнении с его собственной.
– Держи губы приоткрытыми и не выключай вокалайзер. Я хочу слышать, как скрипит стекло и как ты вентилируешь, – повелительно сообщил Мегатрон. – У тебя чувствительные антенны, правда? И губы тоже. Я угадал? Но ими мы займемся позже. Пока что возьмись за антенну и потри пальцами. Немного тока не повредит, – Оптимус застонал, с сожалением отрываясь от руки Мегатрона, чтобы выполнить указание. Его взгляд определенно выражал сомнения, потому что Мегатрон мягко добавил: – Не волнуйся. Тебе нравится слушать, мне приказывать, и мы здесь вдвоем. Позволь мне посмотреть на тебя, раз уж я не могу тебя тронуть.
Если бы мог, наверняка убил бы. Оптимус прикусил губу.
– Ты… за… зачем тебе это?
Неужели даже в таком состоянии он может чувствовать возбуждение? Немыслимо! И… грязно. И захватывающе.
– Не отвлекайся. Ты нервничаешь. Тебе это не к лицу. Ты победитель, а я пленник. Ты гордый Прайм, и даже не такой маленький, по автоботским меркам, – снисходительность в голосе не помешала Оптимусу взволнованно вскинуться. – Для тебя война продолжается за этими стенами, сюда ты приходишь отдохнуть. Это забавно, учитывая, кто я – и кто ты. Но у меня нет ни ног, ни колес, ни крыльев, чтобы вырваться. Тебе не нужно бояться. Расслабься.
Оптимус нервно прикусил палец, отпустив антенну. Подался вперед, выгибая спину.
– Я… скован обстоятельствами, Оптимус, – обычно Мегатрон обращался к нему по званию, и произнесенное имя пробудило желание еще сильнее. – Ты можешь подарить мне иллюзию. Если тебе самому так хочется. Ты свободен уйти, как только передумаешь. А пока… погладь себя. Не торопись. Я хочу рассмотреть тебя получше.
Со стороны, наверное, он выглядел до смешного обескураженным, но ничего не мог поделать. Бедра сводило, интерфейс-протоколы оттягивали ресурсы на себя, и Оптимус стонал и вскрикивал, доводя себя до перезагрузки. Еще до того, как Мегатрон предложил, его самого манила эта мысль, но он упорно отказывался представлять, как все будет. Как все могло бы быть. Да он перегорел бы от смущения! Теперь отступать было поздно. Иногда он поднимал взгляд на неподвижную голову, и под ровно горящей алой оптикой – узкая линза с одной стороны и круглый оптосенсор с другой – ему становилось так пугающе стыдно, что он дрожал еще сильнее. По контуру металось напряжение, которое некуда было выплеснуть.
Он часто оказывался в центре внимания на Земле, но прежде с ним такого не случалось. Он не какой-то там герой, а обычный Прайм с маленьким отрядом, работавший в захолустье. На него столько всего свалилось… он и правда устал. Увидев Мегатрона здесь, он испугался – в том числе решений, которые теперь придется принять. К счастью, время, проведенное наедине, показало, что у Мегатрона есть другая сторона.
Он сдержанный, хоть и ироничный слушатель. И он ужасающе внимателен. Ни одной детали от него не ускользнуть.
Он видел Оптимуса насквозь и всегда улавливал, когда тот приближался к перезагрузке. Безжалостно корректировал жесты, откладывая ее. Оптимус хныкал, демонстрируя истекающую маслом панель, пока Мегатрон не говорил, что – можно. В микроне от ребута он всегда хвалил Оптимуса: он – старательный, гибкий, красивый… Оптимус стонал и толкался навстречу неподвижной руке. Большой палец Мегатрона натирал внешние датчики интерфейс панель, но с напряжением приходилось справляться самостоятельно. Оптимус терзал антенны и грыз основания собственных штекеров, изворачиваясь и ерзая, едва сохраняя равновесие. Он перезагружался не из-за энергообмена – эмоциональный контур нагревался так, что предохранители слетали сами. Мегатрон поощрительно просил его двигаться медленнее. Показать запотевшие стекла, детали интерфейс-системы, крупнее, ближе; расставить пошире колени, прогнуться, просунуть пальцы в горловину шлюза… По руке Оптимуса – и Мегатрона – текло масло и сброшенное топливо. Мегатрон размеренно говорил ему, что он потрясающе пахнет. Что он должен оседлать руку и сдвинуть честплейт, открывая взгляду пышущие жаром механизмы и сокращающиеся магистрали. Что он может стонать громче.
После, прежде чем привести лабораторию в порядок, Оптимус сам тянулся облизать его пальцы, темные, неподвижные. Мегатрон подстегивал его, повторяя, что он молодец. Что невозможно представить себе более потрясающее и горячее зрелище.
И все это – ровным, тягучим, низким голосом. В самую искру.
Слава Оллспарку, что Мегатрон не мог улыбаться! Оптимус боялся, что он издевается; однако все, что он слышал, произносилось с искренним удовольствием.
В гипотетическом рапорте о Земле, который когда-нибудь придется сдать Ультра Магнусу, Оптимус собирался умолчать об этих сомнительных играх. О том, что лидер десептиконов превращал его в свою марионетку втайне от всех, и о том, как Оптимусу нравилось его слушаться. И слушать.
Это ведь… не касается войны. Не затрагивает ничьих клятв и обязательств. Просто два меха в запертой лаборатории помогают друг другу расслабиться. Ведь так?
@темы: R - NC-21, ОБЩАЯ выкладка, Фракция: ДЕСЕПТИКОНЫ, Текст
-
-
16.04.2019 в 09:33То, что он размеренно хвалит и говорит комплименты - тоже размеренно - в самый такой момент - это убило просто. )
-
-
16.04.2019 в 15:51-
-
17.04.2019 в 01:27Мегатрон - парень сдержанный! Благо Оптимус очень старается... =))
Nueteki, чем мне нравится Анимейтед - той разницей, которая в опыте героев определенно присутствует. (Не то чтобы десептиконам это хоть где-то помогало, но пофантазировать-то можно.) И Оптимус даже представить не может...))
-
-
17.04.2019 в 02:19Да, у них это очень заметно даже в каноне)
Конечно, можно, даже нужно! Лично мне всегда интересна расстановка сил без подыгрывания сценаристами))
-
-
18.04.2019 в 00:25-
-
18.04.2019 в 00:43Ага, они там еще и такие ощутимо военные, в отличие от цивильных автоботов, и даже те автоботы, которые типа тоже армия, больше напоминают какую-то полицейскую академию в сравнении с десептиконами))
-
-
18.04.2019 в 00:50-
-
18.04.2019 в 21:38-
-
19.04.2019 в 01:14спасибо!