Название: Лучшее лекарство
Автор: tf.resort
Размер: миди, 4 180 слов
Пейринги и персонажи: Миксмастер, Хук, Скрэппер, Боункрашер, ОМП
Вселенная: разные
Категория: слэш
Жанр: юмор, стеб, пародия, AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: короля делает свита, а босса - его находчивые подчиненные. Впрочем, босс, если захочет, сам может сделать подчиненных на раз-два
Примечание: читать дальше хронологическое продолжение фика "О пользе яиц шарктикона"
читать дальше
Что такое устное народное творчество? Это кладезь мудрости, выраженный в афористичной форме. Опыт ворн и эонов жизни, заключенный в отточенных фразах пословиц и поговорок. Порой не слишком приятный опыт, надо признаться, но против реальности не попрешь, будь ты хоть танк, хоть бульзодер, хоть сверхмощный тягач. А хоть бы и кран.
Так и старая кибертронская поговорка «в гештальте не без глюка» возникла не на пустом месте.
Злые языки говорили, что ее придумал еще сам Праймас, когда эскпериментировал с созданием механоидов, да кто теперь что докажет по древности лет? Однако факт оставался фактом – во всех известных Хуку гештальтах находился кадр, представлявший для прочих сокомандников процессорную боль, сюжет кошмарных симуляций и просто повод для того, чтобы испортить все, что можно: физическую целостность товарищей, их настроение, работу и даже финансовую отчетность.
Конструктиконам в этом плане особенно повезло: почетную роль глюка у них делили двое: Скэвенджер и Миксмастер. Хорошо хоть экскаватора – классического интроверта – пробивало изредка и не слишком травматично для других. Ну ладно, ладно, был как-то случай, когда впечатлительный Скэв начитался религиозной литературы и внезапно решил вырыть под отсеками гештальта тоннель, чтобы безопасно ожидать в нем конца света. Отсеки (и все здание) чуть не рухнули, потому что с геофизикой и сопроматом спасающийся не дружил с активации, но ведь не рухнули же! Покосились только слегка. Да и случай такой был один… Пока. А так-то пусть себе бормочет про Заветы Праймаса – если разобраться, это гораздо безобиднее, чем увлечение тяжелым кибер-панк-роком или (тьфу на нее с башни Праймов!) поэзией. Патетику и пафос Хук не переносил категорически. Так что Скэвенджер – это мелочь.
А вот деятельность Миксмастера была более разрушительной для психики и проводки имевших несчастье находиться с ним рядом. Водил он знакомство с подозрительными личностями и разными наркоманами? Водил. Пытался всех спаивать своими подозрительными присадками? Пытался. Нарушал регулярно в подпитии (а подпитие было его естественным состоянием) общественный порядок? Нарушал. Да многое можно перечислить, не говоря уже о том, что поскандалить и встрять в очередное интерфейс-приключение миксер был великий мастер, а это бросало тень на имидж и честь всего гештальта и косвенно на самого Хука, что было совершенно недопустимо. Суровые воспитательные меры на глючного товарища действовали недолго и слабо. Ну, бывают же такие неисправимые, шило им в процессор! От них всего можно ожидать.
И сейчас Миксмастер явно что-то затевал. Иначе с чего бы последние циклы он вел себя так тихо?! С товарищами не переругивался, на подозрительные встречи не ездил, не химичил ничего нового и опасного, не… То есть вообще ничего не делал! Был мирным и спокойным, бетонная свая. Не к добру это, ох, не к добру. Такой тип поведения Хук знал: срабатывают компенсаторные механизмы психики, индивид меняет свое поведение на прямо противоположное до тех пор, пока не накопится так называемая «критическая масса». И тогда мех может слететь с катушек совсем. А в случае с Миксмастером (и так слабым на процессор, по мнению Хука) это было вдвойне опасно.
Терзаемый такими раздумьями кран шел по общему коридору, куда выходили двери отсеков согештальников. Но так настораживающей его в последнее время тишины не было. Откуда-то доносились характерные звуки: музыка, звон, взвизги, смех и беготня. Хотя что гадать – откуда? И так ясно.
«Ну вот, все по-старому», – с облегчением подумал Хук и направился к отсеку миксера.
И правда, на первый взгляд, все было по-старому: посреди комнаты под заводные треки резвилась стайка интеров. Увешанные цацками и блестящими украшениями мехи эротично танцевали, постанывая, прижимались друг к другу, задирали длинные ноги, виляли бедрами, принимали соблазнительные позы и даже поливали друг друга энергоном, чтобы тут же начать облизывать. И среди всего этого безобразия на платформе среди удобных валиков киберсултаном возлежал Микмастер. И читал книгу.
Миксмастер.
Читал.
Книгу.
Хук подумал, что совсем уже заработался и перегрузил оптику, но нет, глюк никуда не делся. А должен был безоговорочно раствориться в пространстве, потому что литература и миксер – две вещи несовместные. Однако при возникновении чрезвычайных обстоятельств стоит не поддаваться панике, а взять эмоции под контроль и выйти из нестандартной ситуации наилучшим образом. В конце концов, Хук считал себя перфекционистом.
– Что читаем, коллега? – светским тоном спросил кран, присев к товарищу на весьма обширное лежбище.
– Роман. Он же – иронический детектив, – сказал Миксмастер. – «12 дронов». Неплохая вещь. Представляешь, старый сенатор готовится перейти в Послеискрие и говорит своему наследнику – тому еще охламону – что у него есть припрятанные сокровища. И припрятанные не где-нибудь, а в одном из 12-ти коллекционных дронов ручной работы. Беда только в том, что дронов давно продали разным мехам, и наследничку придется хорошо побегать, чтобы найти того самого, где спрятаны денежки.
– Очень интересно, – заметил Хук и покосился взглядом в сторону веселящейся тусовки. – А прочие… обстоятельства твоему просвещению не мешают?
– Кто мешает? Интеры эти, что ли? – переспросил миксер. – Да нет, не мешают. Это так... Просто ностальгия.
– Ну-ну, – пробормотал Хук, косясь на соблазнительно и задорно виляющую бамперами ностальгию. – Смотри, последние шаниксы на нее не просади. В долг потом не дам.
– Да ладно, – равнодушно сказал миксер, снова утыкаясь в книгу. – Не дашь, так не дашь. Меня теперь долги не волнуют… И вообще ничего не волнует.
Кран насторожился еще больше: раньше «коллега» напрягся бы и завел прочувствованные речи о том, как полезно, нужно и необходимо помогать попавшему в финансовую беду согештальтнику, а теперь вот как – «Не волнуют». Хук посмотрел на Миксмастера внимательнее. Хотя что можно тут увидеть нового? Та же самая прожженная ро… То есть, фейсплейт, конечно. Только выражение у него какое-то непривычное. Если бы Хук не знал миксера так хорошо, можно было бы сказать, что выражение было возвышенно-отрешенно-задумчивым. Значит, дело было совсем плохо. С состоянием товарища Хук, как врач, должен был разобраться и немедленно.
– А что тебя теперь волнует? – решил уточнить он перед тем, как увлечь (возможно, насильно) миксера на врачебную диагностику.
– Да в том-то и дело, что ничего, – на удивление адекватно и спокойно ответил Миксмастер. – Тоска какая-то напала и не отпускает. Все кажется бессмысленным. Вот смотрю на них, – тут он кивнул в сторону танцоров, – и разумом понимаю: красивые. Для удовольствия созданы. А внутри у меня – равнодушие. Для чего все? В Искре нет отклика. И ни к чему желания нет: ни присадки делать, ни жить вообще. Пусто.
– В ремблоке давно был? Антивирусы обновлял?
– Не понимаешь ты меня, – покачал головой миксер (и это вместо того, чтобы разразиться язвительной тирадой!). – Что твой ремблок может, когда Искру терзают пустота и печаль? Как там в поэме говорится? Яд меланхолии проник мне в магистрали... Апатия у меня. А ты о материальном…
Вот как. Теперь еще и поэма. Врачи, конечно, не должны выражаться нецензурно. Так Хук считал, считает и будет считать. Он не какой-нибудь там Рэтчет, в конце концов. Это старый медик может матюгаться как сапожник, а меха более высокого уровня развития – такие, как сам Хук, например, – никогда не опустятся до грубой ругани. Если что, собеседника можно оскорбить величественно и интеллигентно. И в литературном кибертронском языке много вежливых гадостей, которые можно высказать с улыбкой, жалостливой и снисходительной к процессорной неполноценности оппонента.
– Искра – это всего лишь индивидуальный набор физических констант, – заметил он. – Энергетическая матрица. Здесь все дело лишь в наличии большей или меньшей мощности, что и позволяет управлять корпусом большего или меньшего размера. А упоминаемые тобой «искровые терзания», «апатия» и так далее – не что иное, как сбои в работе высшей процессорной деятельности неизуродованных интеллектом индивидов. Программы не сочетаются друг с другом. На микросхему попала частица пыли. Апгрейд плохо встал. Да мало ли еще что! Наш мир, знаешь ли, материален весь – от и до. И то, что мы еще не знаем о существовании каких-то видов материи, еще не значит, что их нет. Так что пойдем-ка со мной, проведу тебе полную диагностику.
Вместо того чтобы разразиться потоком язвительных реплик, Миксмастер послушно встал с платформы, распрощался со жрецами любви и отправился за Хуком. Еще один повод словить когнинивный диссонанс.
Диагностика ничего не выявила. Шли дни. Миксмастер не становился похожим на себя прежнего, был по-прежнему тих и равнодушен к авантюрам, на провокации не поддавался, и это было парадоксально некомфортным. Причем не только для Хука, но и для остальных. Напряжение и ожидание чего-то нехорошего и взрывоопасного, что обязательно должно было случиться после затишья, буквально витали в воздухе, поэтому Хук совсем не удивился, когда командир гештальта пригласил его для приватного разговора о некоем депрессивном миксере.
***
– Значит, с медицинской точки зрения с ним все в порядке? – уточнил Скрэппер, побарабанив пальцами по столу. – Ладно, тогда попробуем извлечь пользу и из этой ситуации. Микс, – позвал он по коммлинку. – Зайди ко мне в кабинет, дело есть. Спасибо, Хук. Дальше я сам, – и когда на пороге нарисовался донельзя спокойный, апатичный и равнодушный миксер, сказал: – Завтра торжественный прием по поводу завершения проекта «Крылья». Комплекс мы построили, осталось подготовить помещение для торжественного мероприятия. Ты у нас теперь самый смирный и терпеливый, поэтому будешь помогать дизайнеру-оформителю украшать зал.
– Какая от меня помощь? – удивился Миксмастер. – Я не спец по украшениям.
– Ты высокий, большой и сильный, а дизайнер маленький, – просто ответил Скрэппер. – Поднять ему что поможешь в случае чего. Или на высоту дотянуться будет надо, повесить что-то. Оплата за проект будет только после его приемки, и сейчас нанимать дополнительных помощников и влезать в лишние расходы смысла нет. Ясно тебе? Завтра в 8.00 будь на указанном месте и жди оформителя. Будешь делать то, что он скажет. Только запомни – трогать его не надо.
– Кого не надо трогать? Не понял, – озадачился Миксмастер.
– Что тут непонятного? – уже с раздражением сказал Скрэппер. – Оформителя-дизайнера не трогать. Не приставай к нему, ясно? Не лапай. Разговоры на интимные темы не затевай. На коннект на рабочем месте не разводи. А то знаю я вас. Все, свободен, – и начальник снова уткнулся в монитор.
Будь Миксмастер прежним, он бы обиделся, но теперешний апатичный и равнодушный ко всему Миксмастер заметил:
– Да я и не думал ни о чем таком. Ты с чего вообще взял, что я к какому-то оформителю приставать буду? Мне теперь все это неинтересно, – подумав, добавил: – А что, стремянок нет, что ли? Хук есть, в конце концов. У него стрела длинная.
– Вот и хорошо, что не думал, – сказал Скрэппер, уже погрузившийся в вычисления. – Хук будет занят, стремянка сломалась. Да и пока на нее залезешь, пока слезешь, передвинешь в нужное место, залезешь снова – это времени теряется много. А тут ты – встал к тебе на плечи, сказал, куда идти – ты и пошел. Еще вопросы есть?
– Вопросов-то нет, но странно все это как-то выглядит, – заметил новый, разумный и совсем неавантюрный миксер. – Не трогай. Не лапай. Разговоры не заводи. Встал, пошел, куда сказали. А если у меня апатия, и ни на что не стоит?
– И хорошо, что у тебя не стоит. Значит, будешь стоять сам. Не отвлекаясь на посторонние дела, – откровенно недовольно ответил командир гештальта. – Микс, слушай, не будь шлаком, а? Задание простое, я его тебе обозначил четко. Иди уже. Свободен до завтрашнего утра. И не опаздывай. А мне еще отчет доделать надо, иначе опять месяц будет с минусом. Только напоминаю: оформителя не трогай.
– Ладно, – сказал миксер, разворачиваясь к двери. Что это за «не трогай» да «не трогай»? Что он, маньяк, что ли, какой? Ему сейчас все поболту вообще. И давно. А разные оформители-дизайнеры, которых он и не видел никогда, тем более.
***
Зал был не то чтобы большим, но и не маленьким. Достаточно просторным. Как раз подходящим для всякого торжественного шлака, который элита любит устраивать для «лиц своего круга».
Миксмастер огляделся еще раз. У стены колоннада, в центре стоит куча коробок, а дизайнера, которого так не советовал трогать Скрэппер, еще нет. Ничего, можно и подождать. А, вот шаги. Наверное, это он и есть.
– А ты чего пришел? – удивился миксер, увидев протискивающегося в двери Боункрашера.
– Скрэп напомнить просил, чтобы ты оформителя не трогал, – пробасил тот, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди разноцветных шариков и ярких коробок.
– Да что вы прицепились ко мне с оформителем этим? – поморщился Миксмастер. – Одно и то же, одно и то же. Как заведенные. Не буду я его трогать. Наболт мне все это.
– Мне тоже наболт, – проворчал Боункрашер – переговоры и диалоги были не его стезей. – Кэп попросил – я сделал. Короче, не трогай. А я пошел.
– Иди, иди, – задумчиво сказал миксер. – Еще одно предупреждение, и мне реально станет интересно, что там за господин оформитель такой, и почему его ни в коем случае нельзя трогать?
Но долго мучиться от неразгаданной тайны миксеру не пришлось, потому что оформитель вскоре появился сам. Ну, обычная гоночная альтформа, ну, мордашка ничего так, но, в общем, мех как мех. А разговоров-то было! Миксмастер ощутил, что сквозь привычную толстую стену апатии пробивается тонкий ручеек разочарования.
– Доброго цикла, доброго цикла! – звонко затараторил новоприбывший. – А вы, значит, Миксмастер? Наслышан, наслышан. Приятно познакомиться! Ну что, приступим?
– Приступим, – пожал плечами миксер. – К какому месту приступать?
– Ха-ха-ха! А вы еще и остроумны. Давайте сначала распакуем коробки с гирляндами, – заметил оформитель и, кажется, даже облизнулся. Хотя, может, миксеру показалось, что острый язычок провел по губам? Шлак их знает, этих творческих личностей – они вообще все странные и неадекватные. Не то, что спокойные и пребывающие в состоянии апатии бетоновозы.
Процесс открытия коробок оказался очень неожиданным и увлекательным даже для миксера, чью Искру уже долгое время глодали пустота и меланхолия.
Но кто же знал, что одну из коробок они распакуют так неудачно, что пружинные гирлянды неожиданно распрямятся раньше времени и плотно обовьют Миксмастеру левую ногу до бедренного шарнира? Сам бетоновоз тонкие переплетения из фольги опасался трогать – боялся разорвать, поэтому распутывать его пришлось оформителю. И тут незыблемая броня равнодушия дала новую трещину. Ощущая, как между его широко расставленных ног ползает легкий гонщик, аккуратно сматывающий гирлянды в исходное состояние и периодически касающийся тонкими пальчиками («Ах, извините! Ой, простите, это ненарочно!») самых чувствительных соединений на броне, Миксмастер почувствовал себя не то чтобы идиотом (этого бетоновозы в принципе чувствовать не могут), но каким-то… слегка выбитым из привычной колеи. И теперь гонщик казался ему не таким уж и маленьким, потому что регулярно цеплялся антеннами за кодпис снизу, сзади и спереди, хоть и старался пригибать голову. Все это особого равнодушия освобождаемому из шуршащего плена не прибавляло. Скорее наоборот.
Потом были дебильные разноцветные звездочки, упакованные под большим давлением. Ну вот зачем, спрашивается?! Стоило случайно задеть шаркову коробку, как случился большой фейерверк, засыпавший теперь уже оформителя. Пришлось долго и бережно, чтобы не поцарапать или не свалить с ног, стряхивать все это с хрупкого корпуса в тех местах, куда сам оформитель дотянуться не мог, а сзади даже выдувать, почти прижавшись губами к бамперу, потому что подлые и мелкие частички умудрились просочиться чуть ли не в глубину трансформационных швов. Угу, а они говорят – не трогай! Вот как тут не трогать, если необходимость принуждает к обратному? Миксмастер даже порадоваться успел, что он теперь так невинно и пофигистично все воспринимает. Иначе до украшения зала дело точно дошло бы нескоро. Если дошло бы вообще.
Потом на особо габаритной коробке случился почти несчастный случай – когда оформитель решил сверить маркировку, крышка незапланированно провалилась под его весом, и тот чуть не ухнул в саму коробку с головой, если бы не миксер, успевший в суперскоростном рывке обнять гонщика за стройные ноги и вытянуть на волю.
Потом была злобная клейкая лента, которая хотела приклеиваться не к стенам, а исключительно к бетоновозу, потом были сверкающие снежники, подло примагничивающиеся к самым интимным местам на броне, и их приходилось долго скрести пальцами, чтобы они отлепились, потом… Но хватит об этом.
Наконец порядком вздрюченные оформитель и миксер приступили непосредственно к украшению зала.
До высоты роста Мискмастера все шло относительно нормально. Правда, организаторы торжественного приема были, похоже, мехами со странностями – иначе зачем указывать в требованиях, чтобы узорами из липкой светящейся пленки были обклеены даже узкие пространства между колоннами и стеной? Уже почти породнившемуся на почве нелегкого оформительского труда тандему пришлось полазить в неудобном пространстве впритирку друг к другу, когда один разматывал яркую ленту, а другой следом за ним прижимал липучку к поверхности. И здесь, в тесноте, с утыкающимся в оптику оформительским бампером, миксеру тоже помогла его апатия. Уже порядком потрепанная, истончившаяся и державшаяся на последнем издыхании, но апатия. Добрая старая надежная апатия. Апатия, шлак ее побери!
Хвала Прймасу, с периметром на нижнем уровне они справились. Теперь перед парочкой открывались более высокие горизонты.
– Так-так. С чего же нам начать, – задумчиво проговорил оформитель, постукивая изящным пальчиком по треугольной накладке на подбородке. Интересная форма, заметил, на время позабыв про апатию, Миксмастер. Наверное, за нее удобно держаться, когда… Но тут апатия собралась с последними силами и нанесла удар едва приподнявшей голову чувственности. Миксер отвел глаза в сторону. Да-да, ему все равно. Вообще все равно. На все и на всех. Вот так. И тут на экране внутренней связи – ну о-очень вовремя, что сказать! – опять свалилось сообщение от Скрэппера: «Напоминаю: не трогай его!» И это напоминание – разумеется, отправленное из лучших побуждений: а вдруг товарищ позабыл о важном условии? – странным образом сработало шиворот-навыворот, потому что потрогать как раз захотелось, и захотелось очень сильно. Пришлось опять призвать на помощь апатию, от которой оставалось уже совсем чуть-чуть.
– Начнем, пожалуй, с этого, – продолжил меж тем оформитель, и не подозревавший о борьбе, происходящей в недрах психики своего габаритного помощника. – Возьмите, пожалуйста, во-он ту коробку. А теперь опуститесь на колено.
– Зачем? – удивился миксер, уже изнемогающий под грузом внешнего и внутреннего бардака. – На колено зачем?
– Мне так будет удобнее на вас залезать, – очаровательно улыбнулся дизайнер, по-прежнему постукивая пальчиком по губам. Или он их уже поглаживает? А губы-то очень даже ничего. Не тонкие, едва видные, а как раз такие, которые Миксмастеру нравились. И нижняя чуть больше верхней и так соблазнительно выпячивается, когда оформитель задумывается… А, шлак! Шлак! Шлак! Не трогать. Не смотреть. Он сказал, что не будет, значит, не будет! Апатия. Апатия… Апатия, ты где?!
– Хорошо, – почти скрежеща дентами, сказал Миксмастер, взял указанную коробку и опустился на колено, как рыцарь Света перед магистром Ордена.
– Прекрасно, – почти что расцвел оформитель, вспрыгнул на помощника и легко взбежал по бетоновозу вверх – на плечи. – А теперь подойдите к стене. Начнем с периметра. Когда я скажу, аккуратно достанете из коробки гирлянду, а я прикреплю ее там, где надо.
И процесс пошел. Причем шел он в двух направлениях и весьма активно. Внешне Миксмастер подчинялся звонкому голоску, приказывающему идти то туда, то сюда. «А теперь приподнимитесь на цыпочки, а затем пригнитесь, я вот тут кое-что поправлю – надо же, уже отлепилось! Ой, чуть не соскользнул! Пожалуйста, не могли бы вы слегка придерживать меня за щиколотки? Нет-нет, за колени не надо, за щиколотки будет достаточно – я вообще-то хорошо держу равновесие…» Очевидно, для поддержания равновесия дизайнер, многословно извиняясь, периодически присаживался миксеру на макушку и просил не шевелиться, а то стразы в подвесной розетке не так встанут и придется перекладывать узор заново…
А внутри… Внутри у миксера кипела буря. Меланхолия с апатией подло смылись и оставили бедного неофита равнодушия на растерзание совершенно не вызывающим равнодушие эмоциям.
Или оформительская работа была такой возбуждающей, или сказалось долгое воздержание, но бетоновозу невероятно сильно захотелось напиться, подраться или кого-нибудь сконнектить. Нет, сконнектить хотелось, пожалуй, больше.
И тут на внутреннем экране опять мигнул знак сообщения. На этот раз от Хука. «Шеф пока на подвальном этаже, проверяет напоследок подводящие системы, там слепая зона, – писал кран. – А тебе просил напомнить, чтобы ты к оформителю не лез».
«Да за что мне все это! – про себя взвыл миксер. – Какого шарка есть в этом оформителе, что он, стеклянный, что ли?!» – и поднял голову.
А потом несколько раз моргнул, глядя на промежность дизайнера с очень интересного ракурса. На паховой пластине, целомудренно изгибавшейся между стройных ног, отчетливо читалось то же самое, о чем неоднократно предупреждали Миксмастера сокомандники. Аккуратно вырезанные на тонком металле глифы складывались во фразу: «Не трогать!»
Это было уже чересчур. И миксер, не в силах владеть собой, потянулся пальцем к заинтересовавшему его объекту.
– Что с вами? Вы отпустили мою ногу! – забеспокоились сверху. – Пожалуйста, подержите меня еще немного, я почти закончил.
– У меня локтевые шарниры затекли, – выкрутился миксер. – Надо руки распрямить. Давайте я перехвачу вас повыше…
– Ну… Хорошо, – согласился дизайнер. – Только будьте добры, не двигайте руками. Это, знаете ли, отвлекает.
– Что вы, я буду неподвижен, как скала, – заверил Миксмастер и со всей бетоновозной деликатностью рванул с места в карьер: – А разрешите поинтересоваться, что у вас за татуировка такая на кодписе? Очень интересная. Ни разу такой не видел. Это новая мода?
– Нет, – помявшись, ответил оформитель. Руками он, впрочем, работать не переставал. – Просто я… Ну как бы вам объяснить попонятнее… В общем, я не сторонник коннекта. Меня эта сфера не волнует. Я к ней равнодушен.
– Как? Вообще? – обалдел миксер, совсем забыв, что сравнительно недавно грузил Хука подобными рассуждениями. – То есть, вы противник интимной жизни?
– Ну, так категорично я бы высказываться не стал, – сдержанно заметил оформитель. – Просто коннект меня не интересует. Я и так самодостаточен. Есть же масса других способов получить удовольствие – ну, вот чтение книг, например… Занятия живописью, скульптурой. Фотография.
– А как же необходимость сбрасывать излишки напряжения? – продолжал допытываться миксер. – Хоть иногда-то это нужно делать?
– Нужно, не спорю, – согласились сверху, опять ненавязчиво присев помощнику на макушку. – Так-так-так… Сейчас вот здесь еще поправить… Для сброса напряжения есть медцентры. Все стерильно и совершенно безопасно. Ни случайных травм, ни вирусов, ни – фу! – застывшей смазки или трансфлюида, которые бывает порой так сложно вычистить… Поймите, я не ханжа. Просто совершенно не понимаю, зачем для такой интимной процедуры нужны другие мехи.
– Да как же – зачем нужны?! А удовольствие? А наслаждение от того, что в твоих руках стонет партнер и выкрикивает на пике блаженства твое имя, а…?
– Подождите, подождите, – остановил миксера оформитель и опять присел ему на голову, только теперь еще и ногами ее плотнее обхватил и согнулся так, чтобы видеть обалделое помощническое лицо. Ощущения от этого были приятные и очень активно взывающие к более конкретному продолжению. – Вы задаете мне такие странные вопросы, а ваш босс сказал, что вы тоже… Что мы в некотором роде с вами стоим на одних позициях…
– Ну, это он преувеличил, – самым честным тоном сказал Миксмастер, про себя думая много хорошего про болтливых командиров. – Это у меня так… Был временный период! Для того чтобы очистить как ее… эту… ауру! Потому что я всей Искрой за социализацию и хорошие отношения между мехами. Но не подумайте только, я не сторонник случайных связей! Я вообще за теплые и доверительные отношения. И даже за любовь! Вы же не отрицаете, что нам, существам с живыми Искрами, необходима любовь?
А дальше Миксмастера понесло. Никогда еще в своей жизни он не был так убедителен. Разглядывая с близкого расстояния оформительскую промежность, он призывал к тому, чтобы проверить чистые отношения на практике, познать реальный обмен эмоциями через дружеские поцелуи и объятия, попробовать ощутить трепет Искры прижавшегося к груди партнера, распинался о необходимости уделять внимание многим, многим полезным и приятным – и совсем не пошлым! – вещам.
По неуверенным репликам сверху он чувствовал, что противоконнектная убежденность дизайнера слабеет на глазах, и становился еще красноречивее.
– Ой, все, – наконец устало сказал загруженный по самые датчики слушатель и ловко спрыгнул с миксера на пол, даже не попросив того опять опуститься на колено. – Закончили, – а потом двинулся было прочь. Во всяком случае, попытался двинуться, потому что путь ему преградила рука красноречивого лектора интимных тем.
– Почему же все? – хрипло сказал миксер, которому казалось, что его инт-системы сейчас расплавятся. – Вы же согласились с тем, что практика тоже нужна.
Прижатый к стенке гонщик попробовал переступить с ноги на ногу, и сразу между его бедер оказалась другая рука помощника.
– Ну что вы делаете, – испуганно сказал дизайнер. – Ну не здесь же… практиковаться!
– А мы быстро. Очень-очень быстро. Давайте хотя бы попробуем… что-нибудь, – дрожа от едва сдерживаемых желаний, ответил Миксмастер, пытаясь дальше вклинить руку меж оформительских ног, чтобы добраться до заветного местечка. – Сколько же можно вот так целый день тискаться и… ничего? Вот если вы дадите…
– Не дам. Даже и не просите, – слабеющим голосом отозвался дизайнер. – Работа… Прежде всего. Надо… Выполнить задание, – и еще раз переступил с ноги на ногу. – И потом, я… Таким не занимаюсь, а-а-а! – чуть громче простонал он, потому что при очередном сжатии ног большой палец миксера ощутимо ткнулся как раз ему в теплый кодпис, и это была чистая случайность.
– Мы его уже выполнили, это задание, – наклоняясь к лицу гонщика, прошептал миксер. – Я ведь не прошу многого… (Пока! – добавил он про себя, чтобы не спугнуть сладкую конфетку.) Хотя бы один невинный маленький поцелуй. В качестве производственной благодарности, – и, не дожидаясь ответа, приник к таким манящим полуоткрытым дизайнерским губам.
Целоваться с другим мехом после многих дней апатичного воздержания оказалось очень приятно. Глосса Миксмастера то путешествовала по небу гонщика, то сплеталась с его глоссой, то ласкала форсунки в глубине рта, стимулируя их на выработку капелек масла. Противник коннекта, зажатый между стеной и миксером и окончательно ослабший, стонал ему в рот и трогательно, по-спарковски все же пытался зажаться, что приводило бетоновоза в еще большее возбуждение. Наслаждение длилось и длилось до тех пор, пока…
– Я вижу, вы все сделали! – громогласно раздался в тишине голос Скрэппера. – Молодцы! А… сами-то вы где?
Обычно на начальственные речи Миксмастер реагировал спокойно, но тут был выбран самый неподходящий момент. От неожиданности руки миксера чуть разжались, и оформитель, оказавшийся более стойким и не зацелованным до полубессознательного состояния, вырвался из жарких объятий, трансформировался и, взвизгнув шинами, рванул прочь.
Миксмастер бросился было за ускользающей добычей, но был пойман сильной и безжалостной рукой.
– Стой! Ку-уда? – жестко сказал Скрэппер. – А упаковку кто убирать будет? А пол подмести? Пошевеливайся, ну! Быстрее сделаешь – быстрее освободишься.
… И так быстро Миксмастер тоже еще никогда не работал. Тем более что рядом неотступно маячил командир гештальта, перегородивший выход широкими плечами.
– Ну что, все на сегодня? Теперь у нас личное время? – спросил миксер, завершив уборку и приятно улыбаясь. Приятная улыбка в его исполнении смотрелась донельзя плотоядно, а голодный блеск в оптике дополнял картину неотвратимого сексуального возмездия. – Тогда я поехал. Есть у меня одно дельце…
– И куда он рванул, интересно? – проворчал вошедший Хук, глядя вслед бетоновозу, бодро уносящемуся вдаль. – Надеюсь, он не тронет того несчастного? А то потом опять штрафы плати и от полиции его отмазывай.
– Тронет, конечно, еще как тронет, – ответил Скрэппер. – Да не волнуйся, все будет нормально. Это интер мой знакомый. Специалист по ролевым играм. Я с ним заранее договорился, чтобы он недотрогу изобразил. Если ты у нас знаток пословиц и поговорок, то слышал же такую – «Клин клином вышибают»?
Автор: tf.resort
Размер: миди, 4 180 слов
Пейринги и персонажи: Миксмастер, Хук, Скрэппер, Боункрашер, ОМП
Вселенная: разные
Категория: слэш
Жанр: юмор, стеб, пародия, AU
Рейтинг: R
Краткое содержание: короля делает свита, а босса - его находчивые подчиненные. Впрочем, босс, если захочет, сам может сделать подчиненных на раз-два
Примечание: читать дальше хронологическое продолжение фика "О пользе яиц шарктикона"
читать дальше
Что такое устное народное творчество? Это кладезь мудрости, выраженный в афористичной форме. Опыт ворн и эонов жизни, заключенный в отточенных фразах пословиц и поговорок. Порой не слишком приятный опыт, надо признаться, но против реальности не попрешь, будь ты хоть танк, хоть бульзодер, хоть сверхмощный тягач. А хоть бы и кран.
Так и старая кибертронская поговорка «в гештальте не без глюка» возникла не на пустом месте.
Злые языки говорили, что ее придумал еще сам Праймас, когда эскпериментировал с созданием механоидов, да кто теперь что докажет по древности лет? Однако факт оставался фактом – во всех известных Хуку гештальтах находился кадр, представлявший для прочих сокомандников процессорную боль, сюжет кошмарных симуляций и просто повод для того, чтобы испортить все, что можно: физическую целостность товарищей, их настроение, работу и даже финансовую отчетность.
Конструктиконам в этом плане особенно повезло: почетную роль глюка у них делили двое: Скэвенджер и Миксмастер. Хорошо хоть экскаватора – классического интроверта – пробивало изредка и не слишком травматично для других. Ну ладно, ладно, был как-то случай, когда впечатлительный Скэв начитался религиозной литературы и внезапно решил вырыть под отсеками гештальта тоннель, чтобы безопасно ожидать в нем конца света. Отсеки (и все здание) чуть не рухнули, потому что с геофизикой и сопроматом спасающийся не дружил с активации, но ведь не рухнули же! Покосились только слегка. Да и случай такой был один… Пока. А так-то пусть себе бормочет про Заветы Праймаса – если разобраться, это гораздо безобиднее, чем увлечение тяжелым кибер-панк-роком или (тьфу на нее с башни Праймов!) поэзией. Патетику и пафос Хук не переносил категорически. Так что Скэвенджер – это мелочь.
А вот деятельность Миксмастера была более разрушительной для психики и проводки имевших несчастье находиться с ним рядом. Водил он знакомство с подозрительными личностями и разными наркоманами? Водил. Пытался всех спаивать своими подозрительными присадками? Пытался. Нарушал регулярно в подпитии (а подпитие было его естественным состоянием) общественный порядок? Нарушал. Да многое можно перечислить, не говоря уже о том, что поскандалить и встрять в очередное интерфейс-приключение миксер был великий мастер, а это бросало тень на имидж и честь всего гештальта и косвенно на самого Хука, что было совершенно недопустимо. Суровые воспитательные меры на глючного товарища действовали недолго и слабо. Ну, бывают же такие неисправимые, шило им в процессор! От них всего можно ожидать.
И сейчас Миксмастер явно что-то затевал. Иначе с чего бы последние циклы он вел себя так тихо?! С товарищами не переругивался, на подозрительные встречи не ездил, не химичил ничего нового и опасного, не… То есть вообще ничего не делал! Был мирным и спокойным, бетонная свая. Не к добру это, ох, не к добру. Такой тип поведения Хук знал: срабатывают компенсаторные механизмы психики, индивид меняет свое поведение на прямо противоположное до тех пор, пока не накопится так называемая «критическая масса». И тогда мех может слететь с катушек совсем. А в случае с Миксмастером (и так слабым на процессор, по мнению Хука) это было вдвойне опасно.
Терзаемый такими раздумьями кран шел по общему коридору, куда выходили двери отсеков согештальников. Но так настораживающей его в последнее время тишины не было. Откуда-то доносились характерные звуки: музыка, звон, взвизги, смех и беготня. Хотя что гадать – откуда? И так ясно.
«Ну вот, все по-старому», – с облегчением подумал Хук и направился к отсеку миксера.
И правда, на первый взгляд, все было по-старому: посреди комнаты под заводные треки резвилась стайка интеров. Увешанные цацками и блестящими украшениями мехи эротично танцевали, постанывая, прижимались друг к другу, задирали длинные ноги, виляли бедрами, принимали соблазнительные позы и даже поливали друг друга энергоном, чтобы тут же начать облизывать. И среди всего этого безобразия на платформе среди удобных валиков киберсултаном возлежал Микмастер. И читал книгу.
Миксмастер.
Читал.
Книгу.
Хук подумал, что совсем уже заработался и перегрузил оптику, но нет, глюк никуда не делся. А должен был безоговорочно раствориться в пространстве, потому что литература и миксер – две вещи несовместные. Однако при возникновении чрезвычайных обстоятельств стоит не поддаваться панике, а взять эмоции под контроль и выйти из нестандартной ситуации наилучшим образом. В конце концов, Хук считал себя перфекционистом.
– Что читаем, коллега? – светским тоном спросил кран, присев к товарищу на весьма обширное лежбище.
– Роман. Он же – иронический детектив, – сказал Миксмастер. – «12 дронов». Неплохая вещь. Представляешь, старый сенатор готовится перейти в Послеискрие и говорит своему наследнику – тому еще охламону – что у него есть припрятанные сокровища. И припрятанные не где-нибудь, а в одном из 12-ти коллекционных дронов ручной работы. Беда только в том, что дронов давно продали разным мехам, и наследничку придется хорошо побегать, чтобы найти того самого, где спрятаны денежки.
– Очень интересно, – заметил Хук и покосился взглядом в сторону веселящейся тусовки. – А прочие… обстоятельства твоему просвещению не мешают?
– Кто мешает? Интеры эти, что ли? – переспросил миксер. – Да нет, не мешают. Это так... Просто ностальгия.
– Ну-ну, – пробормотал Хук, косясь на соблазнительно и задорно виляющую бамперами ностальгию. – Смотри, последние шаниксы на нее не просади. В долг потом не дам.
– Да ладно, – равнодушно сказал миксер, снова утыкаясь в книгу. – Не дашь, так не дашь. Меня теперь долги не волнуют… И вообще ничего не волнует.
Кран насторожился еще больше: раньше «коллега» напрягся бы и завел прочувствованные речи о том, как полезно, нужно и необходимо помогать попавшему в финансовую беду согештальтнику, а теперь вот как – «Не волнуют». Хук посмотрел на Миксмастера внимательнее. Хотя что можно тут увидеть нового? Та же самая прожженная ро… То есть, фейсплейт, конечно. Только выражение у него какое-то непривычное. Если бы Хук не знал миксера так хорошо, можно было бы сказать, что выражение было возвышенно-отрешенно-задумчивым. Значит, дело было совсем плохо. С состоянием товарища Хук, как врач, должен был разобраться и немедленно.
– А что тебя теперь волнует? – решил уточнить он перед тем, как увлечь (возможно, насильно) миксера на врачебную диагностику.
– Да в том-то и дело, что ничего, – на удивление адекватно и спокойно ответил Миксмастер. – Тоска какая-то напала и не отпускает. Все кажется бессмысленным. Вот смотрю на них, – тут он кивнул в сторону танцоров, – и разумом понимаю: красивые. Для удовольствия созданы. А внутри у меня – равнодушие. Для чего все? В Искре нет отклика. И ни к чему желания нет: ни присадки делать, ни жить вообще. Пусто.
– В ремблоке давно был? Антивирусы обновлял?
– Не понимаешь ты меня, – покачал головой миксер (и это вместо того, чтобы разразиться язвительной тирадой!). – Что твой ремблок может, когда Искру терзают пустота и печаль? Как там в поэме говорится? Яд меланхолии проник мне в магистрали... Апатия у меня. А ты о материальном…
Вот как. Теперь еще и поэма. Врачи, конечно, не должны выражаться нецензурно. Так Хук считал, считает и будет считать. Он не какой-нибудь там Рэтчет, в конце концов. Это старый медик может матюгаться как сапожник, а меха более высокого уровня развития – такие, как сам Хук, например, – никогда не опустятся до грубой ругани. Если что, собеседника можно оскорбить величественно и интеллигентно. И в литературном кибертронском языке много вежливых гадостей, которые можно высказать с улыбкой, жалостливой и снисходительной к процессорной неполноценности оппонента.
– Искра – это всего лишь индивидуальный набор физических констант, – заметил он. – Энергетическая матрица. Здесь все дело лишь в наличии большей или меньшей мощности, что и позволяет управлять корпусом большего или меньшего размера. А упоминаемые тобой «искровые терзания», «апатия» и так далее – не что иное, как сбои в работе высшей процессорной деятельности неизуродованных интеллектом индивидов. Программы не сочетаются друг с другом. На микросхему попала частица пыли. Апгрейд плохо встал. Да мало ли еще что! Наш мир, знаешь ли, материален весь – от и до. И то, что мы еще не знаем о существовании каких-то видов материи, еще не значит, что их нет. Так что пойдем-ка со мной, проведу тебе полную диагностику.
Вместо того чтобы разразиться потоком язвительных реплик, Миксмастер послушно встал с платформы, распрощался со жрецами любви и отправился за Хуком. Еще один повод словить когнинивный диссонанс.
Диагностика ничего не выявила. Шли дни. Миксмастер не становился похожим на себя прежнего, был по-прежнему тих и равнодушен к авантюрам, на провокации не поддавался, и это было парадоксально некомфортным. Причем не только для Хука, но и для остальных. Напряжение и ожидание чего-то нехорошего и взрывоопасного, что обязательно должно было случиться после затишья, буквально витали в воздухе, поэтому Хук совсем не удивился, когда командир гештальта пригласил его для приватного разговора о некоем депрессивном миксере.
***
– Значит, с медицинской точки зрения с ним все в порядке? – уточнил Скрэппер, побарабанив пальцами по столу. – Ладно, тогда попробуем извлечь пользу и из этой ситуации. Микс, – позвал он по коммлинку. – Зайди ко мне в кабинет, дело есть. Спасибо, Хук. Дальше я сам, – и когда на пороге нарисовался донельзя спокойный, апатичный и равнодушный миксер, сказал: – Завтра торжественный прием по поводу завершения проекта «Крылья». Комплекс мы построили, осталось подготовить помещение для торжественного мероприятия. Ты у нас теперь самый смирный и терпеливый, поэтому будешь помогать дизайнеру-оформителю украшать зал.
– Какая от меня помощь? – удивился Миксмастер. – Я не спец по украшениям.
– Ты высокий, большой и сильный, а дизайнер маленький, – просто ответил Скрэппер. – Поднять ему что поможешь в случае чего. Или на высоту дотянуться будет надо, повесить что-то. Оплата за проект будет только после его приемки, и сейчас нанимать дополнительных помощников и влезать в лишние расходы смысла нет. Ясно тебе? Завтра в 8.00 будь на указанном месте и жди оформителя. Будешь делать то, что он скажет. Только запомни – трогать его не надо.
– Кого не надо трогать? Не понял, – озадачился Миксмастер.
– Что тут непонятного? – уже с раздражением сказал Скрэппер. – Оформителя-дизайнера не трогать. Не приставай к нему, ясно? Не лапай. Разговоры на интимные темы не затевай. На коннект на рабочем месте не разводи. А то знаю я вас. Все, свободен, – и начальник снова уткнулся в монитор.
Будь Миксмастер прежним, он бы обиделся, но теперешний апатичный и равнодушный ко всему Миксмастер заметил:
– Да я и не думал ни о чем таком. Ты с чего вообще взял, что я к какому-то оформителю приставать буду? Мне теперь все это неинтересно, – подумав, добавил: – А что, стремянок нет, что ли? Хук есть, в конце концов. У него стрела длинная.
– Вот и хорошо, что не думал, – сказал Скрэппер, уже погрузившийся в вычисления. – Хук будет занят, стремянка сломалась. Да и пока на нее залезешь, пока слезешь, передвинешь в нужное место, залезешь снова – это времени теряется много. А тут ты – встал к тебе на плечи, сказал, куда идти – ты и пошел. Еще вопросы есть?
– Вопросов-то нет, но странно все это как-то выглядит, – заметил новый, разумный и совсем неавантюрный миксер. – Не трогай. Не лапай. Разговоры не заводи. Встал, пошел, куда сказали. А если у меня апатия, и ни на что не стоит?
– И хорошо, что у тебя не стоит. Значит, будешь стоять сам. Не отвлекаясь на посторонние дела, – откровенно недовольно ответил командир гештальта. – Микс, слушай, не будь шлаком, а? Задание простое, я его тебе обозначил четко. Иди уже. Свободен до завтрашнего утра. И не опаздывай. А мне еще отчет доделать надо, иначе опять месяц будет с минусом. Только напоминаю: оформителя не трогай.
– Ладно, – сказал миксер, разворачиваясь к двери. Что это за «не трогай» да «не трогай»? Что он, маньяк, что ли, какой? Ему сейчас все поболту вообще. И давно. А разные оформители-дизайнеры, которых он и не видел никогда, тем более.
***
Зал был не то чтобы большим, но и не маленьким. Достаточно просторным. Как раз подходящим для всякого торжественного шлака, который элита любит устраивать для «лиц своего круга».
Миксмастер огляделся еще раз. У стены колоннада, в центре стоит куча коробок, а дизайнера, которого так не советовал трогать Скрэппер, еще нет. Ничего, можно и подождать. А, вот шаги. Наверное, это он и есть.
– А ты чего пришел? – удивился миксер, увидев протискивающегося в двери Боункрашера.
– Скрэп напомнить просил, чтобы ты оформителя не трогал, – пробасил тот, явно чувствуя себя не в своей тарелке среди разноцветных шариков и ярких коробок.
– Да что вы прицепились ко мне с оформителем этим? – поморщился Миксмастер. – Одно и то же, одно и то же. Как заведенные. Не буду я его трогать. Наболт мне все это.
– Мне тоже наболт, – проворчал Боункрашер – переговоры и диалоги были не его стезей. – Кэп попросил – я сделал. Короче, не трогай. А я пошел.
– Иди, иди, – задумчиво сказал миксер. – Еще одно предупреждение, и мне реально станет интересно, что там за господин оформитель такой, и почему его ни в коем случае нельзя трогать?
Но долго мучиться от неразгаданной тайны миксеру не пришлось, потому что оформитель вскоре появился сам. Ну, обычная гоночная альтформа, ну, мордашка ничего так, но, в общем, мех как мех. А разговоров-то было! Миксмастер ощутил, что сквозь привычную толстую стену апатии пробивается тонкий ручеек разочарования.
– Доброго цикла, доброго цикла! – звонко затараторил новоприбывший. – А вы, значит, Миксмастер? Наслышан, наслышан. Приятно познакомиться! Ну что, приступим?
– Приступим, – пожал плечами миксер. – К какому месту приступать?
– Ха-ха-ха! А вы еще и остроумны. Давайте сначала распакуем коробки с гирляндами, – заметил оформитель и, кажется, даже облизнулся. Хотя, может, миксеру показалось, что острый язычок провел по губам? Шлак их знает, этих творческих личностей – они вообще все странные и неадекватные. Не то, что спокойные и пребывающие в состоянии апатии бетоновозы.
Процесс открытия коробок оказался очень неожиданным и увлекательным даже для миксера, чью Искру уже долгое время глодали пустота и меланхолия.
Но кто же знал, что одну из коробок они распакуют так неудачно, что пружинные гирлянды неожиданно распрямятся раньше времени и плотно обовьют Миксмастеру левую ногу до бедренного шарнира? Сам бетоновоз тонкие переплетения из фольги опасался трогать – боялся разорвать, поэтому распутывать его пришлось оформителю. И тут незыблемая броня равнодушия дала новую трещину. Ощущая, как между его широко расставленных ног ползает легкий гонщик, аккуратно сматывающий гирлянды в исходное состояние и периодически касающийся тонкими пальчиками («Ах, извините! Ой, простите, это ненарочно!») самых чувствительных соединений на броне, Миксмастер почувствовал себя не то чтобы идиотом (этого бетоновозы в принципе чувствовать не могут), но каким-то… слегка выбитым из привычной колеи. И теперь гонщик казался ему не таким уж и маленьким, потому что регулярно цеплялся антеннами за кодпис снизу, сзади и спереди, хоть и старался пригибать голову. Все это особого равнодушия освобождаемому из шуршащего плена не прибавляло. Скорее наоборот.
Потом были дебильные разноцветные звездочки, упакованные под большим давлением. Ну вот зачем, спрашивается?! Стоило случайно задеть шаркову коробку, как случился большой фейерверк, засыпавший теперь уже оформителя. Пришлось долго и бережно, чтобы не поцарапать или не свалить с ног, стряхивать все это с хрупкого корпуса в тех местах, куда сам оформитель дотянуться не мог, а сзади даже выдувать, почти прижавшись губами к бамперу, потому что подлые и мелкие частички умудрились просочиться чуть ли не в глубину трансформационных швов. Угу, а они говорят – не трогай! Вот как тут не трогать, если необходимость принуждает к обратному? Миксмастер даже порадоваться успел, что он теперь так невинно и пофигистично все воспринимает. Иначе до украшения зала дело точно дошло бы нескоро. Если дошло бы вообще.
Потом на особо габаритной коробке случился почти несчастный случай – когда оформитель решил сверить маркировку, крышка незапланированно провалилась под его весом, и тот чуть не ухнул в саму коробку с головой, если бы не миксер, успевший в суперскоростном рывке обнять гонщика за стройные ноги и вытянуть на волю.
Потом была злобная клейкая лента, которая хотела приклеиваться не к стенам, а исключительно к бетоновозу, потом были сверкающие снежники, подло примагничивающиеся к самым интимным местам на броне, и их приходилось долго скрести пальцами, чтобы они отлепились, потом… Но хватит об этом.
Наконец порядком вздрюченные оформитель и миксер приступили непосредственно к украшению зала.
До высоты роста Мискмастера все шло относительно нормально. Правда, организаторы торжественного приема были, похоже, мехами со странностями – иначе зачем указывать в требованиях, чтобы узорами из липкой светящейся пленки были обклеены даже узкие пространства между колоннами и стеной? Уже почти породнившемуся на почве нелегкого оформительского труда тандему пришлось полазить в неудобном пространстве впритирку друг к другу, когда один разматывал яркую ленту, а другой следом за ним прижимал липучку к поверхности. И здесь, в тесноте, с утыкающимся в оптику оформительским бампером, миксеру тоже помогла его апатия. Уже порядком потрепанная, истончившаяся и державшаяся на последнем издыхании, но апатия. Добрая старая надежная апатия. Апатия, шлак ее побери!
Хвала Прймасу, с периметром на нижнем уровне они справились. Теперь перед парочкой открывались более высокие горизонты.
– Так-так. С чего же нам начать, – задумчиво проговорил оформитель, постукивая изящным пальчиком по треугольной накладке на подбородке. Интересная форма, заметил, на время позабыв про апатию, Миксмастер. Наверное, за нее удобно держаться, когда… Но тут апатия собралась с последними силами и нанесла удар едва приподнявшей голову чувственности. Миксер отвел глаза в сторону. Да-да, ему все равно. Вообще все равно. На все и на всех. Вот так. И тут на экране внутренней связи – ну о-очень вовремя, что сказать! – опять свалилось сообщение от Скрэппера: «Напоминаю: не трогай его!» И это напоминание – разумеется, отправленное из лучших побуждений: а вдруг товарищ позабыл о важном условии? – странным образом сработало шиворот-навыворот, потому что потрогать как раз захотелось, и захотелось очень сильно. Пришлось опять призвать на помощь апатию, от которой оставалось уже совсем чуть-чуть.
– Начнем, пожалуй, с этого, – продолжил меж тем оформитель, и не подозревавший о борьбе, происходящей в недрах психики своего габаритного помощника. – Возьмите, пожалуйста, во-он ту коробку. А теперь опуститесь на колено.
– Зачем? – удивился миксер, уже изнемогающий под грузом внешнего и внутреннего бардака. – На колено зачем?
– Мне так будет удобнее на вас залезать, – очаровательно улыбнулся дизайнер, по-прежнему постукивая пальчиком по губам. Или он их уже поглаживает? А губы-то очень даже ничего. Не тонкие, едва видные, а как раз такие, которые Миксмастеру нравились. И нижняя чуть больше верхней и так соблазнительно выпячивается, когда оформитель задумывается… А, шлак! Шлак! Шлак! Не трогать. Не смотреть. Он сказал, что не будет, значит, не будет! Апатия. Апатия… Апатия, ты где?!
– Хорошо, – почти скрежеща дентами, сказал Миксмастер, взял указанную коробку и опустился на колено, как рыцарь Света перед магистром Ордена.
– Прекрасно, – почти что расцвел оформитель, вспрыгнул на помощника и легко взбежал по бетоновозу вверх – на плечи. – А теперь подойдите к стене. Начнем с периметра. Когда я скажу, аккуратно достанете из коробки гирлянду, а я прикреплю ее там, где надо.
И процесс пошел. Причем шел он в двух направлениях и весьма активно. Внешне Миксмастер подчинялся звонкому голоску, приказывающему идти то туда, то сюда. «А теперь приподнимитесь на цыпочки, а затем пригнитесь, я вот тут кое-что поправлю – надо же, уже отлепилось! Ой, чуть не соскользнул! Пожалуйста, не могли бы вы слегка придерживать меня за щиколотки? Нет-нет, за колени не надо, за щиколотки будет достаточно – я вообще-то хорошо держу равновесие…» Очевидно, для поддержания равновесия дизайнер, многословно извиняясь, периодически присаживался миксеру на макушку и просил не шевелиться, а то стразы в подвесной розетке не так встанут и придется перекладывать узор заново…
А внутри… Внутри у миксера кипела буря. Меланхолия с апатией подло смылись и оставили бедного неофита равнодушия на растерзание совершенно не вызывающим равнодушие эмоциям.
Или оформительская работа была такой возбуждающей, или сказалось долгое воздержание, но бетоновозу невероятно сильно захотелось напиться, подраться или кого-нибудь сконнектить. Нет, сконнектить хотелось, пожалуй, больше.
И тут на внутреннем экране опять мигнул знак сообщения. На этот раз от Хука. «Шеф пока на подвальном этаже, проверяет напоследок подводящие системы, там слепая зона, – писал кран. – А тебе просил напомнить, чтобы ты к оформителю не лез».
«Да за что мне все это! – про себя взвыл миксер. – Какого шарка есть в этом оформителе, что он, стеклянный, что ли?!» – и поднял голову.
А потом несколько раз моргнул, глядя на промежность дизайнера с очень интересного ракурса. На паховой пластине, целомудренно изгибавшейся между стройных ног, отчетливо читалось то же самое, о чем неоднократно предупреждали Миксмастера сокомандники. Аккуратно вырезанные на тонком металле глифы складывались во фразу: «Не трогать!»
Это было уже чересчур. И миксер, не в силах владеть собой, потянулся пальцем к заинтересовавшему его объекту.
– Что с вами? Вы отпустили мою ногу! – забеспокоились сверху. – Пожалуйста, подержите меня еще немного, я почти закончил.
– У меня локтевые шарниры затекли, – выкрутился миксер. – Надо руки распрямить. Давайте я перехвачу вас повыше…
– Ну… Хорошо, – согласился дизайнер. – Только будьте добры, не двигайте руками. Это, знаете ли, отвлекает.
– Что вы, я буду неподвижен, как скала, – заверил Миксмастер и со всей бетоновозной деликатностью рванул с места в карьер: – А разрешите поинтересоваться, что у вас за татуировка такая на кодписе? Очень интересная. Ни разу такой не видел. Это новая мода?
– Нет, – помявшись, ответил оформитель. Руками он, впрочем, работать не переставал. – Просто я… Ну как бы вам объяснить попонятнее… В общем, я не сторонник коннекта. Меня эта сфера не волнует. Я к ней равнодушен.
– Как? Вообще? – обалдел миксер, совсем забыв, что сравнительно недавно грузил Хука подобными рассуждениями. – То есть, вы противник интимной жизни?
– Ну, так категорично я бы высказываться не стал, – сдержанно заметил оформитель. – Просто коннект меня не интересует. Я и так самодостаточен. Есть же масса других способов получить удовольствие – ну, вот чтение книг, например… Занятия живописью, скульптурой. Фотография.
– А как же необходимость сбрасывать излишки напряжения? – продолжал допытываться миксер. – Хоть иногда-то это нужно делать?
– Нужно, не спорю, – согласились сверху, опять ненавязчиво присев помощнику на макушку. – Так-так-так… Сейчас вот здесь еще поправить… Для сброса напряжения есть медцентры. Все стерильно и совершенно безопасно. Ни случайных травм, ни вирусов, ни – фу! – застывшей смазки или трансфлюида, которые бывает порой так сложно вычистить… Поймите, я не ханжа. Просто совершенно не понимаю, зачем для такой интимной процедуры нужны другие мехи.
– Да как же – зачем нужны?! А удовольствие? А наслаждение от того, что в твоих руках стонет партнер и выкрикивает на пике блаженства твое имя, а…?
– Подождите, подождите, – остановил миксера оформитель и опять присел ему на голову, только теперь еще и ногами ее плотнее обхватил и согнулся так, чтобы видеть обалделое помощническое лицо. Ощущения от этого были приятные и очень активно взывающие к более конкретному продолжению. – Вы задаете мне такие странные вопросы, а ваш босс сказал, что вы тоже… Что мы в некотором роде с вами стоим на одних позициях…
– Ну, это он преувеличил, – самым честным тоном сказал Миксмастер, про себя думая много хорошего про болтливых командиров. – Это у меня так… Был временный период! Для того чтобы очистить как ее… эту… ауру! Потому что я всей Искрой за социализацию и хорошие отношения между мехами. Но не подумайте только, я не сторонник случайных связей! Я вообще за теплые и доверительные отношения. И даже за любовь! Вы же не отрицаете, что нам, существам с живыми Искрами, необходима любовь?
А дальше Миксмастера понесло. Никогда еще в своей жизни он не был так убедителен. Разглядывая с близкого расстояния оформительскую промежность, он призывал к тому, чтобы проверить чистые отношения на практике, познать реальный обмен эмоциями через дружеские поцелуи и объятия, попробовать ощутить трепет Искры прижавшегося к груди партнера, распинался о необходимости уделять внимание многим, многим полезным и приятным – и совсем не пошлым! – вещам.
По неуверенным репликам сверху он чувствовал, что противоконнектная убежденность дизайнера слабеет на глазах, и становился еще красноречивее.
– Ой, все, – наконец устало сказал загруженный по самые датчики слушатель и ловко спрыгнул с миксера на пол, даже не попросив того опять опуститься на колено. – Закончили, – а потом двинулся было прочь. Во всяком случае, попытался двинуться, потому что путь ему преградила рука красноречивого лектора интимных тем.
– Почему же все? – хрипло сказал миксер, которому казалось, что его инт-системы сейчас расплавятся. – Вы же согласились с тем, что практика тоже нужна.
Прижатый к стенке гонщик попробовал переступить с ноги на ногу, и сразу между его бедер оказалась другая рука помощника.
– Ну что вы делаете, – испуганно сказал дизайнер. – Ну не здесь же… практиковаться!
– А мы быстро. Очень-очень быстро. Давайте хотя бы попробуем… что-нибудь, – дрожа от едва сдерживаемых желаний, ответил Миксмастер, пытаясь дальше вклинить руку меж оформительских ног, чтобы добраться до заветного местечка. – Сколько же можно вот так целый день тискаться и… ничего? Вот если вы дадите…
– Не дам. Даже и не просите, – слабеющим голосом отозвался дизайнер. – Работа… Прежде всего. Надо… Выполнить задание, – и еще раз переступил с ноги на ногу. – И потом, я… Таким не занимаюсь, а-а-а! – чуть громче простонал он, потому что при очередном сжатии ног большой палец миксера ощутимо ткнулся как раз ему в теплый кодпис, и это была чистая случайность.
– Мы его уже выполнили, это задание, – наклоняясь к лицу гонщика, прошептал миксер. – Я ведь не прошу многого… (Пока! – добавил он про себя, чтобы не спугнуть сладкую конфетку.) Хотя бы один невинный маленький поцелуй. В качестве производственной благодарности, – и, не дожидаясь ответа, приник к таким манящим полуоткрытым дизайнерским губам.
Целоваться с другим мехом после многих дней апатичного воздержания оказалось очень приятно. Глосса Миксмастера то путешествовала по небу гонщика, то сплеталась с его глоссой, то ласкала форсунки в глубине рта, стимулируя их на выработку капелек масла. Противник коннекта, зажатый между стеной и миксером и окончательно ослабший, стонал ему в рот и трогательно, по-спарковски все же пытался зажаться, что приводило бетоновоза в еще большее возбуждение. Наслаждение длилось и длилось до тех пор, пока…
– Я вижу, вы все сделали! – громогласно раздался в тишине голос Скрэппера. – Молодцы! А… сами-то вы где?
Обычно на начальственные речи Миксмастер реагировал спокойно, но тут был выбран самый неподходящий момент. От неожиданности руки миксера чуть разжались, и оформитель, оказавшийся более стойким и не зацелованным до полубессознательного состояния, вырвался из жарких объятий, трансформировался и, взвизгнув шинами, рванул прочь.
Миксмастер бросился было за ускользающей добычей, но был пойман сильной и безжалостной рукой.
– Стой! Ку-уда? – жестко сказал Скрэппер. – А упаковку кто убирать будет? А пол подмести? Пошевеливайся, ну! Быстрее сделаешь – быстрее освободишься.
… И так быстро Миксмастер тоже еще никогда не работал. Тем более что рядом неотступно маячил командир гештальта, перегородивший выход широкими плечами.
– Ну что, все на сегодня? Теперь у нас личное время? – спросил миксер, завершив уборку и приятно улыбаясь. Приятная улыбка в его исполнении смотрелась донельзя плотоядно, а голодный блеск в оптике дополнял картину неотвратимого сексуального возмездия. – Тогда я поехал. Есть у меня одно дельце…
– И куда он рванул, интересно? – проворчал вошедший Хук, глядя вслед бетоновозу, бодро уносящемуся вдаль. – Надеюсь, он не тронет того несчастного? А то потом опять штрафы плати и от полиции его отмазывай.
– Тронет, конечно, еще как тронет, – ответил Скрэппер. – Да не волнуйся, все будет нормально. Это интер мой знакомый. Специалист по ролевым играм. Я с ним заранее договорился, чтобы он недотрогу изобразил. Если ты у нас знаток пословиц и поговорок, то слышал же такую – «Клин клином вышибают»?
@темы: R - NC-21, ОБЩАЯ выкладка, Фракция: АВТОБОТЫ, Текст
-
-
16.05.2019 в 21:32Отправлено из приложения Diary.ru для Android
-
-
17.05.2019 в 05:16-
-
17.05.2019 в 19:42-
-
17.05.2019 в 20:18-
-
23.05.2019 в 11:07-
-
23.05.2019 в 14:03