И этим ртом ты целуешь мой перстень?!
В рубрике переводов у меня продолжение пейрингов с неожиданными штуками! И да, в тему главы. =)
Здесь есть именно тот формат Мегатрон/Саундвейв, который я люблю. :3 Ну, и поэт-революционер всегда лучше просто поэта и просто революционера!
Название: Поэзия
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: мини, 1208 слов в оригинале, 985 слов в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия, Импактор, Орион Пакс – Оптимус Прайм, Тарн, Старскрим, Шоквейв, Саундвейв
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: очень поэтические страдания
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мегатрон никогда не переставал писать стихи. Он писал обо всех. О всем, что имело значение.
читать дальшеМегатрон никогда не переставал писать стихи.
Он пытался. Но если он отказывался от них, эмоции проявлялись иными, куда менее подобающими способами. Поэтому он перестал сдерживать рвущиеся на свободу слова. Разве не за это в том числе он боролся: за право каждого делать то, что хочется, вне зависимости от альтмода или функции? За право отвергнуть жесткие ограничения?
Тем не менее он хранил свои стихи в тайне.
Когда-то у него были слушатели.
Импактор, первый из них. Первый его друг в шахтах, и долгое время – единственный друг вообще. Импактор был сложнее, чем многие думали; шахтерам вредно казаться умнее начальства, этот урок он хорошо усвоил. Политическая лирика Мегатрона рождала в Импакторе ярость. Однажды глубоко под скалами Мегатрон прочитал стихотворение, которое вдруг растрогало его. Тогда Мегатрон и осознал важность слов – и творчества.
Орион, следующий. Орион, всегда носивший маску, чтобы скрывать эмоции, прятать трогательную уязвимость обнаженного лица. Орион, взгляд которого все равно раскрывал глубину его чувств. Он глотал стихи Мегатрона, будто оголодав, и Мегатрон видел, как его оптика меняет фокус, расширяется, сверкает ярче. Его лучший слушатель. Ориона сильнее всех не хватало.
Совсем недолго – Саундвейв. Еще до начала войны. Накануне того, как Мегатрон полностью замкнулся в себе во благо дела десептиконов.
Больше Мегатрон не делился стихами ни с кем. Миллионы лет он читал их вслух только наедине с собой, в пустой комнате.
(Нет, не совсем так. Он прочел немного военных стихотворений Тарну – последнему Тарну, обладавшему акцентом высоких каст и одержимому поэзией. Тарну, который слепо поклонялся Мегатрону, почти доведя восхищение до фетишизма. Но то были стихи о войне – только насилие, и жестокость, и радость. Честно говоря, неплохие сами по себе, они были далеко не лучшей его работой. Не дотягивали до стихотворений, которые обнажали его искру.)
Иногда Мегатрон представлял себе, что его поэзия переживет войну – переживет его самого. Что ее будут читать повсюду в отдаленном, туманном будущем, когда он станет неприкасаемым для критиков или попросту умрет, и никто не сможет задеть его.
Он написал стихи обо всех них. Обо всех, кто имел значение.
Прайм, конечно. Все еще Прайм. Всегда – Прайм. Война сделала его еще прекраснее – превратила из законника во фрагово восхитительного гладиатора. Можно сказать, что Мегатрон узнал его еще глубже благодаря тому насилию, которое они разделили. Стихи гремели в голове Мегатрона, даже когда они сражались. Он складывал их, лежа среди обломков, редактировал, пока медики заваривали в нем пробоины. Он посвятил Прайму сотни убийственных строк, возвышаясь над ним и готовясь его прикончить.
Стихи о Прайме были лучшими. Если Мегатрона и запомнят, то благодаря им. Их он сильнее всего хотел отправить лирическому герою, но – это было бы глупо. Может быть, он так и поступит, если война когда-нибудь закончится – когда Мегатрон выиграет или даже если проиграет.
Старскрим. Его трепещущий и прекрасный заместитель; тонкие крылья, и острые слова, и жесткие углы. Жестокий и красивый, элегантный, с благородным акцентом – в нем воплотилось то, чего у Мегатрона никогда не могло быть, и все же Мегатрон всегда оказывался на шаг впереди него. Возможность удара в спину толкала его вперед.
Мегатрон нечасто писал о Старскриме – слова для них обоих значили так же мало, как и насилие, существовали иные способы сбавить напряжение и проконтролировать эмоции, которые неизбежно вспыхивали рано или поздно. К поэзии приходилось прибегать редко.
Те несколько строк, что он написал, были слишком нежными, чтобы упоминать их или облекать в грубое исполнение. Мегатрон держал их в тайне, как можно дальше, тщательно закодированными.
Шоквейв. Столь же надежный, как и Старскрим. Насчет них Мегатрон не сомневался: они всегда будут теми, кто они есть. И, как Старскрим, – мех, который никогда не должен был повиноваться Мегатрону, – бывший сенатор подчинялся командам шахтера. Коррумпированное правительство сломало Шоквейва, но Мегатрон завладел тем, что осталось, и обнаружил ценные таланты.
Мегатрон писал о Шоквейве языком точным, доведенным до совершенства сотнями редакторских правок; иногда – на устаревшем, архаичном, невыразительном бинарном коде. Он начинал работу с длинных черновых набросков, сокращал их в несколько раз, и так – пока не останавливался на десятке идеально подходящих слов.
Потому что в эффективности Шоквейва всегда была своя поэзия. Потому что им можно было восхищаться: то, от чего его избавили другие, Шоквейв оставил позади. Мегатрон стремился к тому же. И раз за разом отбрасывал неверные слова, не оставляя на странице ничего, кроме логически выверенной, установленной истины.
Саундвейв. Лейтенант, о котором Мегатрон писал чаще всего.
Саундвейв – и его бесконечная надежность, неизменный уравновешенный нрав. Саундвейв – как гул собственного двигателя Мегатрона, как неизменный проблеск звезды. Верный настолько, что его преданность переживет саму планету.
Саундвейв, которому Мегатрону сильнее всего хотелось доверять. Тот, с кем Мегатрон так хотел разделить свое бремя. Тот, кто – по крайней мере, пока – ни разу не предавал.
Это желание было глупым. Он не мог довериться никому настолько, чтобы позволить… сменить роль рядом с ним. Прайм научил его этому, и Мегатрон хорошо усвоил мучительный урок.
Стихи, обращенные к Саундвейву, были самых разных стилей. Иногда – баллады. Или военная поэзия – ведь они провели немало времени на поле битвы, рядом, залитые топливом врагов. Он восхвалял красоту Саундвейва – грубую красоту низких каст, красоту, которая была Мегатрону ближе элегантности силуэта Старскрима. Он пытался понять любовь Саундвейва к кассетам и его загадочную преданность.
Но к какому бы жанру ни принадлежали стихи о Саундвейве, они всегда были лирическими и ритмичными. Красивыми, даже если говорили о безобразном, льющимися, как музыка. Так Мегатрон писал, когда был молод, а в его голове отдавалось эхо шахт. Так он писал об Орионе, когда…
Разумеется, Мегатрон не показывал стихи Саундвейву. Но – порой думал, что тот все равно их читает.
Не такая уж неправдоподобная мысль. Мегатрон хорошо знал, как наблюдателен Саундвейв, как он одержим сбором информации, и был уверен, что шпионаж распространяется и на него тоже.
Саундвейв обычно не выражал эмоций. Однако после того, как рождалось особенно болезненное стихотворение о нем, слишком глупое или чрезмерно эмоциональное, – такое, что вызвало бы у Импактора ухмылку и заставило бы Ориона тепло взглянуть в ответ грустной голубой оптикой, – Мегатрону казалось, что он замечает, как неясно смягчается выражение лица Санудвейва под маской. Ласковые нотки в голосе. Нежность – в нечастых прикосновениях.
Даже если Саундвейв читал его стихи, он никогда не говорил о них. И это, пожалуй, тоже было своего рода доказательством преданности.
Второй текст цикла, Making Peace, уже переведен на русский Melissa_Badger. Можно тут почитать.
Название: Военная лирика
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: драббл, 400 слов в оригинале, 318 в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: поэтическая рефлексия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мегатрон не писал военную поэзию.
читать дальшеМегатрон не писал военную поэзию.
Конечно, он писал о войне. А как же иначе? Война была всеобъемлющей. С каждым днем Мегатрон все глубже погружался в нее. Ради нее он изменил свой корпус, превратившись в оружие, – таким он не был даже в бойцовских ямах. Война проникла в его механизмы, просочилась в топливные магистрали, изменила пульсацию его искры.
Как бы Мегатрон ни сопротивлялся, он продолжал писать. Стихи сочились из него, как топливо из ран. Так что – да, он писал о войне.
Но он не писал военную поэзию.
Во всяком случае, не настоящую военную поэзию. Такую, какой ей полагалось быть.
Военная поэзия служила пропагандой. Слава великому Кибертрону, слава его отважным солдатам, расправляющим крылья, и все в таком духе. Написанную в ритме, сопровождающем марширующие армии, ее полагалось читать под рев реактивных двигателей и грохот танков.
Стихи Мегатрона о войне были совсем иными.
О, он мог бы написать и такое. Ему хватило бы мастерства, он бы подобрал слова и даже нужный тон, чтобы произнести их, если бы захотел. Он не чурался пропаганды или полуправды, манипулируя слушателями с помощью тщательно продуманных речей. Его не терзали угрызения совести – он совершал злодеяния и похуже.
Он даже написал несколько стихотворений в пропагандистском духе в начале войны. Тогда он еще предсказывал быструю победу. Тогда он еще планировал сохранить – хоть в какой-то мере – чистоту идеологии.
Это было до того, как Орион стал Праймом. До Симанзи.
А после Мегатрон написал стихи о войне, настоящие стихи, вдохновляющие и в то же время правдивые.
С тех пор война стала еще страшнее.
Мегатрон по-прежнему писал пропагандистские тексты. Они давались ему легко и получались весьма действенными. Его речи по-прежнему волновали, разжигали искры, вдохновляли мехов, которых он не знал, отдать жизнь ради его славного дела.
Но эти слова не складывались в стихи.
Он пытался. От вымученных строк становилось кисло во рту. Когда он упорствовал, казалось, он пытается провернуть сустав дальше, чем позволяет конструкция.
Он мог лгать. Но он не мог смириться и лгать в стихах.
Название: Ложь и поэзия
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: драббл, 686 слов в оригинале, 600 слов в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия, Импактор
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: по(э)литический заговор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Два шахтера в нелегальном кабаке обсуждают природу поэзии.
читать дальшеИмпактор опустил датапад и, сузив оптику, посмотрел на Мегатрона через стол.
– Что это такое? – он положил датапад на стол и откинулся на спинку кресла, хмурясь. – Потому что это точно не поэзия.
Мегатрон не ответил. Импактор снова поднял датапад, покрутил в руках. Трудно поверить – ведь Импактор видел, как он терял детали, не проронив ни звука, – но Мегатрон был чувствительным мехом. Скорее всего, Импактор только что задел его чувства.
– Я не говорю, что это плохо написано, – сказал он тише. – Но… я, конечно, шахтер, но не дурак. Я знаю, какой должна быть поэзия, и она не так выглядит.
Импактор поднял взгляд. Мегатрон не казался обиженным. Он просто… наблюдал за ним, тепло, с выражением, которое Импактор не мог прочесть.
– Какой должна быть поэзия? – спросил Мегатрон.
Это вопрос с подвохом? Но Мегатрон обращался к нему ужасающе искренне. Чувствуя себя неловко, Импактор ответил:
– Красивые слова. Красивые слова и причудливые навороты. – Он указал на датапад: – В этом нет ничего красивого.
Мегатрон кивнул. Поднял оптику, встречая взгляд Импактора.
– Раньше я тоже так думал, – сказал он. – Но теперь я думаю, что нам соврали, Импактор.
«Я думаю, что нам соврали». Наивность Мегатрона была такой милой. Импактор не представлял, как он вообще продержался десятилетия в шахтах, прежде чем они встретились. Порой Импактор ненавидел эту наивность – и хотел кулаками и буром выдавить ее из Мегатрона, заставить его реалистично смотреть на уродливый мир вокруг и на их печальное место в нем. Порой, как сейчас, он хотел защитить ее, чтобы эта яркая оптика никогда не потускнела.
Как говорят шахтеры, любой свет полезен при обвале. Мегатрон воплощал собой этот шлаков свет: сияющая оптика и ослепительная искра.
Мегатрон посмотрел по сторонам и понизил голос:
– В прошлый раз, когда мы поднимались, я получил несколько файлов. Стихи Золотого века, даже старше… Я читаю их сейчас.
Это объясняет, почему с недавних пор у него изменилось настроение.
– Да? – усмехнулся Импактор. – Не знал, что существует рынок нелегальной поэзии.
Мегатрон вздрогнул при слове нелегальный, но сегодня был черед Импактора выбирать место, так что они сидели в подпольном кабаке для тяжелой техники. Мех за соседним столом торговал нейроусилками – здесь никого не волновал какой-то там черный рынок поэзии.
– Стихи не такие, как я думал, – поделился Мегатрон. – Они совсем не красивые. Не думаю, что поэзия должна быть красивой, Импактор. Думаю, она должна быть правдивой.
Импактор посмотрел на датапад в руке и задумался. Ему никогда не нравились красивые слова и бессмысленные навороты. Весь этот шлак ничего не значил в темноте. Но – правда? Честность?
– Они хотели отобрать у нас еще один инструмент борьбы, – объяснил Мегатрон. – Они запрещают нам писать, даже учиться читать. Они перевирают историю и заставляют нас думать, что так было всегда. Все как прежде, только еще масштабнее. Они говорят нам, что поэзия – это бессмысленная орнаментальность, развлечение и баловство для высших классов. Но это не так. Поэзия может быть инструментом. Оружием.
Импактор усмехнулся:
– Мало ты знаешь об оружии! – Он встряхнул датападом. – Собираешься побить их этим?
Даже не глядя он мог сказать, что Мегатрон хмурится.
Импактор пролистал файл на датападе большим пальцем до самого верха. Он перечитывал, а Мегатрон наблюдал.
Эти слова и правда не служили украшением. Они врезались в память, как сверло бура в камень, острые и жесткие. Не красивые, но правдивые. Неприятные, как экономная подсветка в темном коридоре. Их едва хватало, чтобы осветить путь, выделить грубые очертания рельефа.
Импактор никогда не читал ничего подобного. Поэзии – по крайней мере, такой, какой Мегатрон ее описал.
Импактор долго держал датапад в руках, прежде чем вновь положить на стол.
Слова отдавались в голове, как звуки отбойных молотков и буров во время смены.
– Я все еще не уверен, что это поэзия, – сказал он и стукнул себя по лбу пальцами. – Пришли мне копию.
Мегатрон улыбнулся и скинул ему файл.
Здесь есть именно тот формат Мегатрон/Саундвейв, который я люблю. :3 Ну, и поэт-революционер всегда лучше просто поэта и просто революционера!
Название: Поэзия
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: мини, 1208 слов в оригинале, 985 слов в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия, Импактор, Орион Пакс – Оптимус Прайм, Тарн, Старскрим, Шоквейв, Саундвейв
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: очень поэтические страдания
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мегатрон никогда не переставал писать стихи. Он писал обо всех. О всем, что имело значение.
читать дальшеМегатрон никогда не переставал писать стихи.
Он пытался. Но если он отказывался от них, эмоции проявлялись иными, куда менее подобающими способами. Поэтому он перестал сдерживать рвущиеся на свободу слова. Разве не за это в том числе он боролся: за право каждого делать то, что хочется, вне зависимости от альтмода или функции? За право отвергнуть жесткие ограничения?
Тем не менее он хранил свои стихи в тайне.
Когда-то у него были слушатели.
Импактор, первый из них. Первый его друг в шахтах, и долгое время – единственный друг вообще. Импактор был сложнее, чем многие думали; шахтерам вредно казаться умнее начальства, этот урок он хорошо усвоил. Политическая лирика Мегатрона рождала в Импакторе ярость. Однажды глубоко под скалами Мегатрон прочитал стихотворение, которое вдруг растрогало его. Тогда Мегатрон и осознал важность слов – и творчества.
Орион, следующий. Орион, всегда носивший маску, чтобы скрывать эмоции, прятать трогательную уязвимость обнаженного лица. Орион, взгляд которого все равно раскрывал глубину его чувств. Он глотал стихи Мегатрона, будто оголодав, и Мегатрон видел, как его оптика меняет фокус, расширяется, сверкает ярче. Его лучший слушатель. Ориона сильнее всех не хватало.
Совсем недолго – Саундвейв. Еще до начала войны. Накануне того, как Мегатрон полностью замкнулся в себе во благо дела десептиконов.
Больше Мегатрон не делился стихами ни с кем. Миллионы лет он читал их вслух только наедине с собой, в пустой комнате.
(Нет, не совсем так. Он прочел немного военных стихотворений Тарну – последнему Тарну, обладавшему акцентом высоких каст и одержимому поэзией. Тарну, который слепо поклонялся Мегатрону, почти доведя восхищение до фетишизма. Но то были стихи о войне – только насилие, и жестокость, и радость. Честно говоря, неплохие сами по себе, они были далеко не лучшей его работой. Не дотягивали до стихотворений, которые обнажали его искру.)
Иногда Мегатрон представлял себе, что его поэзия переживет войну – переживет его самого. Что ее будут читать повсюду в отдаленном, туманном будущем, когда он станет неприкасаемым для критиков или попросту умрет, и никто не сможет задеть его.
Он написал стихи обо всех них. Обо всех, кто имел значение.
Прайм, конечно. Все еще Прайм. Всегда – Прайм. Война сделала его еще прекраснее – превратила из законника во фрагово восхитительного гладиатора. Можно сказать, что Мегатрон узнал его еще глубже благодаря тому насилию, которое они разделили. Стихи гремели в голове Мегатрона, даже когда они сражались. Он складывал их, лежа среди обломков, редактировал, пока медики заваривали в нем пробоины. Он посвятил Прайму сотни убийственных строк, возвышаясь над ним и готовясь его прикончить.
Стихи о Прайме были лучшими. Если Мегатрона и запомнят, то благодаря им. Их он сильнее всего хотел отправить лирическому герою, но – это было бы глупо. Может быть, он так и поступит, если война когда-нибудь закончится – когда Мегатрон выиграет или даже если проиграет.
Старскрим. Его трепещущий и прекрасный заместитель; тонкие крылья, и острые слова, и жесткие углы. Жестокий и красивый, элегантный, с благородным акцентом – в нем воплотилось то, чего у Мегатрона никогда не могло быть, и все же Мегатрон всегда оказывался на шаг впереди него. Возможность удара в спину толкала его вперед.
Мегатрон нечасто писал о Старскриме – слова для них обоих значили так же мало, как и насилие, существовали иные способы сбавить напряжение и проконтролировать эмоции, которые неизбежно вспыхивали рано или поздно. К поэзии приходилось прибегать редко.
Те несколько строк, что он написал, были слишком нежными, чтобы упоминать их или облекать в грубое исполнение. Мегатрон держал их в тайне, как можно дальше, тщательно закодированными.
Шоквейв. Столь же надежный, как и Старскрим. Насчет них Мегатрон не сомневался: они всегда будут теми, кто они есть. И, как Старскрим, – мех, который никогда не должен был повиноваться Мегатрону, – бывший сенатор подчинялся командам шахтера. Коррумпированное правительство сломало Шоквейва, но Мегатрон завладел тем, что осталось, и обнаружил ценные таланты.
Мегатрон писал о Шоквейве языком точным, доведенным до совершенства сотнями редакторских правок; иногда – на устаревшем, архаичном, невыразительном бинарном коде. Он начинал работу с длинных черновых набросков, сокращал их в несколько раз, и так – пока не останавливался на десятке идеально подходящих слов.
Потому что в эффективности Шоквейва всегда была своя поэзия. Потому что им можно было восхищаться: то, от чего его избавили другие, Шоквейв оставил позади. Мегатрон стремился к тому же. И раз за разом отбрасывал неверные слова, не оставляя на странице ничего, кроме логически выверенной, установленной истины.
Саундвейв. Лейтенант, о котором Мегатрон писал чаще всего.
Саундвейв – и его бесконечная надежность, неизменный уравновешенный нрав. Саундвейв – как гул собственного двигателя Мегатрона, как неизменный проблеск звезды. Верный настолько, что его преданность переживет саму планету.
Саундвейв, которому Мегатрону сильнее всего хотелось доверять. Тот, с кем Мегатрон так хотел разделить свое бремя. Тот, кто – по крайней мере, пока – ни разу не предавал.
Это желание было глупым. Он не мог довериться никому настолько, чтобы позволить… сменить роль рядом с ним. Прайм научил его этому, и Мегатрон хорошо усвоил мучительный урок.
Стихи, обращенные к Саундвейву, были самых разных стилей. Иногда – баллады. Или военная поэзия – ведь они провели немало времени на поле битвы, рядом, залитые топливом врагов. Он восхвалял красоту Саундвейва – грубую красоту низких каст, красоту, которая была Мегатрону ближе элегантности силуэта Старскрима. Он пытался понять любовь Саундвейва к кассетам и его загадочную преданность.
Но к какому бы жанру ни принадлежали стихи о Саундвейве, они всегда были лирическими и ритмичными. Красивыми, даже если говорили о безобразном, льющимися, как музыка. Так Мегатрон писал, когда был молод, а в его голове отдавалось эхо шахт. Так он писал об Орионе, когда…
Разумеется, Мегатрон не показывал стихи Саундвейву. Но – порой думал, что тот все равно их читает.
Не такая уж неправдоподобная мысль. Мегатрон хорошо знал, как наблюдателен Саундвейв, как он одержим сбором информации, и был уверен, что шпионаж распространяется и на него тоже.
Саундвейв обычно не выражал эмоций. Однако после того, как рождалось особенно болезненное стихотворение о нем, слишком глупое или чрезмерно эмоциональное, – такое, что вызвало бы у Импактора ухмылку и заставило бы Ориона тепло взглянуть в ответ грустной голубой оптикой, – Мегатрону казалось, что он замечает, как неясно смягчается выражение лица Санудвейва под маской. Ласковые нотки в голосе. Нежность – в нечастых прикосновениях.
Даже если Саундвейв читал его стихи, он никогда не говорил о них. И это, пожалуй, тоже было своего рода доказательством преданности.
Второй текст цикла, Making Peace, уже переведен на русский Melissa_Badger. Можно тут почитать.
Название: Военная лирика
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: драббл, 400 слов в оригинале, 318 в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: поэтическая рефлексия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мегатрон не писал военную поэзию.
читать дальшеМегатрон не писал военную поэзию.
Конечно, он писал о войне. А как же иначе? Война была всеобъемлющей. С каждым днем Мегатрон все глубже погружался в нее. Ради нее он изменил свой корпус, превратившись в оружие, – таким он не был даже в бойцовских ямах. Война проникла в его механизмы, просочилась в топливные магистрали, изменила пульсацию его искры.
Как бы Мегатрон ни сопротивлялся, он продолжал писать. Стихи сочились из него, как топливо из ран. Так что – да, он писал о войне.
Но он не писал военную поэзию.
Во всяком случае, не настоящую военную поэзию. Такую, какой ей полагалось быть.
Военная поэзия служила пропагандой. Слава великому Кибертрону, слава его отважным солдатам, расправляющим крылья, и все в таком духе. Написанную в ритме, сопровождающем марширующие армии, ее полагалось читать под рев реактивных двигателей и грохот танков.
Стихи Мегатрона о войне были совсем иными.
О, он мог бы написать и такое. Ему хватило бы мастерства, он бы подобрал слова и даже нужный тон, чтобы произнести их, если бы захотел. Он не чурался пропаганды или полуправды, манипулируя слушателями с помощью тщательно продуманных речей. Его не терзали угрызения совести – он совершал злодеяния и похуже.
Он даже написал несколько стихотворений в пропагандистском духе в начале войны. Тогда он еще предсказывал быструю победу. Тогда он еще планировал сохранить – хоть в какой-то мере – чистоту идеологии.
Это было до того, как Орион стал Праймом. До Симанзи.
А после Мегатрон написал стихи о войне, настоящие стихи, вдохновляющие и в то же время правдивые.
С тех пор война стала еще страшнее.
Мегатрон по-прежнему писал пропагандистские тексты. Они давались ему легко и получались весьма действенными. Его речи по-прежнему волновали, разжигали искры, вдохновляли мехов, которых он не знал, отдать жизнь ради его славного дела.
Но эти слова не складывались в стихи.
Он пытался. От вымученных строк становилось кисло во рту. Когда он упорствовал, казалось, он пытается провернуть сустав дальше, чем позволяет конструкция.
Он мог лгать. Но он не мог смириться и лгать в стихах.
Название: Ложь и поэзия
Автор: Owlix
Переводчик: Diana Vert
Размер: драббл, 686 слов в оригинале, 600 слов в переводе
Пейринг: Мегатрон/поэзия, Импактор
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: по(э)литический заговор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Два шахтера в нелегальном кабаке обсуждают природу поэзии.
читать дальшеИмпактор опустил датапад и, сузив оптику, посмотрел на Мегатрона через стол.
– Что это такое? – он положил датапад на стол и откинулся на спинку кресла, хмурясь. – Потому что это точно не поэзия.
Мегатрон не ответил. Импактор снова поднял датапад, покрутил в руках. Трудно поверить – ведь Импактор видел, как он терял детали, не проронив ни звука, – но Мегатрон был чувствительным мехом. Скорее всего, Импактор только что задел его чувства.
– Я не говорю, что это плохо написано, – сказал он тише. – Но… я, конечно, шахтер, но не дурак. Я знаю, какой должна быть поэзия, и она не так выглядит.
Импактор поднял взгляд. Мегатрон не казался обиженным. Он просто… наблюдал за ним, тепло, с выражением, которое Импактор не мог прочесть.
– Какой должна быть поэзия? – спросил Мегатрон.
Это вопрос с подвохом? Но Мегатрон обращался к нему ужасающе искренне. Чувствуя себя неловко, Импактор ответил:
– Красивые слова. Красивые слова и причудливые навороты. – Он указал на датапад: – В этом нет ничего красивого.
Мегатрон кивнул. Поднял оптику, встречая взгляд Импактора.
– Раньше я тоже так думал, – сказал он. – Но теперь я думаю, что нам соврали, Импактор.
«Я думаю, что нам соврали». Наивность Мегатрона была такой милой. Импактор не представлял, как он вообще продержался десятилетия в шахтах, прежде чем они встретились. Порой Импактор ненавидел эту наивность – и хотел кулаками и буром выдавить ее из Мегатрона, заставить его реалистично смотреть на уродливый мир вокруг и на их печальное место в нем. Порой, как сейчас, он хотел защитить ее, чтобы эта яркая оптика никогда не потускнела.
Как говорят шахтеры, любой свет полезен при обвале. Мегатрон воплощал собой этот шлаков свет: сияющая оптика и ослепительная искра.
Мегатрон посмотрел по сторонам и понизил голос:
– В прошлый раз, когда мы поднимались, я получил несколько файлов. Стихи Золотого века, даже старше… Я читаю их сейчас.
Это объясняет, почему с недавних пор у него изменилось настроение.
– Да? – усмехнулся Импактор. – Не знал, что существует рынок нелегальной поэзии.
Мегатрон вздрогнул при слове нелегальный, но сегодня был черед Импактора выбирать место, так что они сидели в подпольном кабаке для тяжелой техники. Мех за соседним столом торговал нейроусилками – здесь никого не волновал какой-то там черный рынок поэзии.
– Стихи не такие, как я думал, – поделился Мегатрон. – Они совсем не красивые. Не думаю, что поэзия должна быть красивой, Импактор. Думаю, она должна быть правдивой.
Импактор посмотрел на датапад в руке и задумался. Ему никогда не нравились красивые слова и бессмысленные навороты. Весь этот шлак ничего не значил в темноте. Но – правда? Честность?
– Они хотели отобрать у нас еще один инструмент борьбы, – объяснил Мегатрон. – Они запрещают нам писать, даже учиться читать. Они перевирают историю и заставляют нас думать, что так было всегда. Все как прежде, только еще масштабнее. Они говорят нам, что поэзия – это бессмысленная орнаментальность, развлечение и баловство для высших классов. Но это не так. Поэзия может быть инструментом. Оружием.
Импактор усмехнулся:
– Мало ты знаешь об оружии! – Он встряхнул датападом. – Собираешься побить их этим?
Даже не глядя он мог сказать, что Мегатрон хмурится.
Импактор пролистал файл на датападе большим пальцем до самого верха. Он перечитывал, а Мегатрон наблюдал.
Эти слова и правда не служили украшением. Они врезались в память, как сверло бура в камень, острые и жесткие. Не красивые, но правдивые. Неприятные, как экономная подсветка в темном коридоре. Их едва хватало, чтобы осветить путь, выделить грубые очертания рельефа.
Импактор никогда не читал ничего подобного. Поэзии – по крайней мере, такой, какой Мегатрон ее описал.
Импактор долго держал датапад в руках, прежде чем вновь положить на стол.
Слова отдавались в голове, как звуки отбойных молотков и буров во время смены.
– Я все еще не уверен, что это поэзия, – сказал он и стукнул себя по лбу пальцами. – Пришли мне копию.
Мегатрон улыбнулся и скинул ему файл.
@темы: G - PG-13, Фракция: ДЕСЕПТИКОНЫ, ГЛАВЫ, Текст, Глава 2
-
-
31.03.2019 в 01:17И опередил меня с темой "Мегатрон и поэзия" *выкинула набросок* XD
-
-
31.03.2019 в 02:18(да просто руку набиваю)
-
-
31.03.2019 в 03:02По собственному опыту знаю, как сложное собирать мозаику слов во что-то годное >.<
-
-
31.03.2019 в 07:15Но сама идея, когда Прайм и Лорд плющат друг другу фейсы в битве и попутно слагают вирши ака Нерон при виде горящего Рима, цепляет. ) Потому что кто сказал, что бывший Орион тоже не может слепить пару поэмок?
-
-
31.03.2019 в 09:20Вот кстати, с теми же мыслями лезла ))
-
-
31.03.2019 в 14:06tf.resort, Потому что кто сказал, что бывший Орион тоже не может слепить пару поэмок?
Но до рэп-баттла дело не дошло!(
-
-
31.03.2019 в 14:10-
-
31.03.2019 в 14:21-
-
31.03.2019 в 14:28-
-
31.03.2019 в 17:02-
-
31.03.2019 в 17:25-
-
31.03.2019 в 19:20Мне кажется, он мог еще и поправки от себя внести, как самоназванный редактор, поэтому лучше делать вид, что стихов ему не писали никогда)
-
-
31.03.2019 в 20:29-
-
01.04.2019 в 10:30Lord Galvatron, эти неизвестные стороны шахтеров!..
-
-
04.04.2019 в 23:25и Мегатрон, который всю жизнь не может найти, кому почитать стихи, и печально надеется, что хоть после его смерти их будут читать с восторгом - это непередаваемая милота xD
-
-
05.04.2019 в 00:00-
-
08.04.2019 в 12:38баранах,тараканах, глюках.Много где и много кто писал в фаноне, что Мегатрон - поэт и вообще.
А не встречались ли кому работы прямо вот с реальными стихами, написанными от имени Мегатрона? Я не об опусах в стиле "вот сейчас как выпью водку и испорчу вам проводку", а о нормальных стихах.
-
-
08.04.2019 в 22:53-
-
09.04.2019 в 03:54-
-
09.04.2019 в 08:46