Название: Теория и практика
Автор: Diana Vert
Размер: миди, 4212 слова
Пейринг: Рэтчет/спойлерДрифт
Вселенная: IDW AU
Категория: вот черт ногу сломит тут
Жанр: половое исследование
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Рэтчет соорудил себе новый голоаватар и тестирует с недюжинным исследовательским запалом.
Примечания: Технология голоаватара – это какой-то факин мэджик, потому что кибертронцы с их помощью могут набухаться! А иногда сквозь них можно руку просунуть… Короче, не найдено никаких причин, по которым нельзя было бы трахаться голоаватарами.
А еще: эксперименты с полом и гендером, человеческие половые органы в разных сочетаниях и немного пьяный, но добровольный секс. Не то ксенофилия, не то нет. Увидеть можно и гет, и слеш, и фемслеш. Я умываю руки.
читать дальше
***
Периодически Рэтчет косилась на свое отражение в отполированной поверхности стола. Пластик искажал черты, поэтому был ненадежным доказательством того, что все в порядке. На всякий случай она поправляла волосы – длинные темно-красные пряди с пробивающейся сединой. Возможно, сочетание цветов – не лучший выбор, но у людей ничего не бывает строго одного оттенка. Ни кожа, ни волосы, ни внутренние поверхности. Все – где-то светлее, где-то темнее. Иногда люди даже подкрашиваются, усугубляя контраст, если им хочется. Ну, а Рэтчет нравились рядом красный и белый. Она считала, что ей идет.
Перед прилетом на Гедонию Рэтчет прописала автоматическое переключение на женский род для речи и мыслительных процессов. В большинстве человеческих языков к Рэтчет бы обращались как к мужчине, и определенные привычки уже сложились, так что она подстраховалась, хотя проблем не предвидела. Собственно, она с ними и не столкнулась. Программирование позволяло достичь единства формы и содержания даже в мыслях.
К голоаватарам Рэтчет привыкла во время военных действий на Земле, вернее, к одному конкретному. А это – новый вариант, созданный для посещения Гедонии, чтобы бывшие боевые товарищи ненароком не узнали. Кибертронцы здесь часто бродили под прикрытием, но большинство маскировок с Рэтчет не прокатывали. Мехи-завсегдатаи местных баров использовали одну и ту же проекцию, так что если в клуб при космопорте (куда неорганикам вообще-то нельзя) заглянут Блюстрик или Санстрикер, она сразу поймет.
Рэтчет хотела провести вечер в компании представителей других видов, не привлекая внимания. А заодно применила к созданию голоаватара знания о людях, которые за годы на Земле стали куда глубже, чем когда они только прилетели туда. Предыдущий аватар обретал детализацию постепенно. Этот Рэтчет с самого начала запрограммировала идеальным. Она пришла в клуб средних лет женщиной, невысокой, в самой обыкновенной одежде космических путешественников – светлой куртке, брюках со встроенной защитой суставов, красной рубашке. С широким незагорелым лицом без косметики, как у многих, кому не хватает времени на ежедневную подкраску, и короткими ногтями, правда, идеально чистыми – хотя люди редко бывают идеально чистыми.
Еще люди до сих пор оставались редко встречающимся в галактике видом. Они уже освоили космос, но пока осторожничали с контактами. Зато их занесли в список безобидных другие, более опытные и мощнее вооруженные народы. Поэтому Рэтчет считала свой голоаватар идеальным прикрытием для спокойного общения с кем угодно. Так-то она не была большой умелицей заводить друзей или начинать разговоры, но ей нравилось наблюдать, подмечать мелочи, а уж сложится разговор или нет – не так важно. Главное, чтобы без повышенных тонов и лишнего стресса – этого и на «Лост Лайте» хватало.
В клубе землян было немного. Экипаж пары кораблей, редкие авантюристы-одиночки – и она. Она не придумала себе особенной легенды, так что даже не врала, когда говорила, что служит медиком на корабле. Людям и так было ясно, что собеседница работает на алиенов, а остальных мультивидовой командой не удивишь.
Рэтчет собиралась провести время чинно и спокойно: получая новую информацию и имитируя потребление напитков. Голоматерия неплохо впитывала при желании – даже эффект ощущался, по крайней мере, у проапгрейженной модели аватара. Контакты с другими видами Рэтчет считала важной частью образования, упущенной в прошлом из-за долгой войны. Она наверстывала то, что не успела, пока ее собственный вид сосредоточился на самоуничтожении.
Она нашла общие темы для разговора с антилланским законником (с которым вряд ли удалось бы пообщаться в обличии кибертронца, когда-то они воевали), одной игривой элонианкой и заводчиком с Йоты, который пытался продать ему в качестве питомцев какие-то пушистые комочки – розовые, серые и желтые. Рэтчет просканировала их украдкой, обнаружила, что каждый комочек готов в ближайшие несколько часов разродиться еще десятком, и решила, что атаку клубками концентрированного умиления «Лост Лайт» не выдержит.
Словом, она вообще не могла представить, что закончит вечер в постели с мальчиком лет двадцати.
***
Он был бледным, как все космические путешественники, темноволосым и с завораживающей симметрией лица. Улыбался так, что уши – чуть заостренные и оттопыренные – двигались. Он пришел в компании других органиков, не людей, и Рэтчет подумала, что он часть их команды, хотя и одет иначе – в короткую белую накидку на запах поверх напоминающих шаровары брюк.
Некоторое время он кидал взгляды на Рэтчет от стойки, потом подошел, предложил выпить… болтал он какую-то невероятную ерунду про призраков. Голос у него был звонкий, приятный, и Рэтчет слушала. Ерунда – тоже часть культурного фона Галактики, о котором кибертронцы знают очень мало. Им обычно своей хватает.
Юноша не называл своего имени. Он просто трепался, расспрашивал о приключениях, внимательно слушал рассказы. Рэтчет постепенно даже перестала опасаться, что чем-то выдаст свое прикрытие. Взгляд у юноши был мечтательный… и яркие голубые глаза – кажется, нетипичные для его антропологического типа, но Рэтчет допускала разные причуды человеческой генетики.
Они явно заинтересовали друг друга. Как-то само собой вышло, что они сели поближе, а потом он положил Рэтчет руку на колено.
В своем нынешнем образе Рэтчет годилась ему в матери, но у них все равно дошло до поцелуя. От юноши немного пахло машинным маслом. Когда Рэтчет, оторвавшись от его губ, первым делом сообщила именно это, он сказал, что механик, и покраснел до кончиков ушей.
– Ты похожа на одного моего друга… – признался он. – Звучит нелепо, прости. Впрочем, знаешь, космос – это же место для экспериментов, да?
Для экспериментов он мог бы найти кого-то более необычного, чем средних лет женщина его же вида, которая пила некрепкие коктейли, сидя в потрепанной куртке подальше от барной стойки. Но в своих намерениях был уверен.
Он тоже пил, но не был критически пьян, хотя говорил сумбурно. А еще он все время теребил руки Рэтчет. Зажимал их в ладонях, проталкивал свои пальцы между ее, перебирал их. С каждой секундой давление на кожу становилось все сильнее и… приятнее. Все-таки Рэтчет получала анализ всех ощущений. Похоже, это невербальное выражение страсти и намерений перейти к другому уровню общения.
– Ты очень милый, но нам не стоит, – Рэтчет спроецировала ответную улыбку. Не слишком широкую, она ведь не насмехалась над ним, но и не смущенную тоже, потому что смущаться точно было нечего.
– Пожалуйста! – пробормотал он. – Я улечу, ты улетишь… у нас просто будет классное воспоминание, а?
Его мотивация звучало обыденно для бывалых путешественников, но не для юных мальчишек. Рэтчет не могла избавиться от странного ощущения, которое испытываешь только рядом с существами, живущими меньше, чем твои прокладки на насосе.
Она в прошлом касалась людей – в том числе будучи голоматериальной проекцией. Чувствовала их тепло и хрупкость. Помогала им восстанавливаться, если это было в ее силах – люди все-таки куда хрупче, и некоторые их повреждения необратимы. Но никогда не сосредотачивалась на том, каковы эти ощущения. Приятные ли они. А сейчас, когда ее руку смущенно мяли, она почему-то всерьез размышляла о… как он выразился? Об эксперименте?
Рэтчет и правда никогда не рисковала устраивать голоаватару испытания подобного рода. Она атаковала через него врагов электрическими разрядами и даже напивалась человеческим алкоголем, но… не занималась сексом. Когда автоботы прятались на Земле, было не до того.
Выдержит ли голоаватар такой стресс-тест? Сексуальное взаимодействие – это большое напряжение для мышц и в то же время, как и в случае интерфейса, потеря контроля над мыслями. Может статься, что воспоминания останутся не классные, а исполненные неловкости. Это если случайно не ударить партнера током или не исчезнуть под ним на пике экстаза.
– Если ты не хочешь, то давай хотя бы посидим еще, – заметив ее размышления, добавил юноша. – Мне в любом случае очень приятно… ну, с тобой.
Она кивнула. Он сполз по дивану ниже, чтобы примостить голову у нее на плече, как будто они были давними и очень близкими друзьями, а не незнакомыми мужчиной и женщиной, оказавшимися за сотни парсеков от родной планеты. Ощущения голоматерия передавала на высшем уровне – его взлохмаченные волосы щекотали шею, например. Он дышал рядом, а она слышала это так четко, будто он был в ее салоне. Вид у него был не огорченный, а безмятежный, наверное, поэтому ей захотелось высвободить руку и погладить его подбородок. Он умудрился поцеловать палец и вздохнул.
– Я люблю смотреть на путешественников, – принялся он говорить, потому что, судя по всему, не умел держать язык за зубами. – Из разных миров. Я все время думаю… кто они, что их сюда привело. Именно сюда. Именно в этот день. Возможно, это покажется тебе смешным, но я верю в судьбу и в то, что у каждого есть своя…
Рэтчет коротко засмеялась и зажала ему рот ладонью:
– Ты замолчишь, если я скажу «да»?
Тот просиял и закивал.
Рэтчет считала невероятной подлостью сближаться с кем-то, не обозначив, что она – на самом деле не человеческая женщина. И даже не органик. Каково парню будет потом выяснить, что он занялся сексом с машиной? Можно сохранить все в тайне, но это тоже бесчестно…
– Я не та, за кого себя выдаю, – начала она, собираясь сказать правду. Если он обидится или смутится – она извинится и уйдет, а если для него не впервой встречать кибертронцев в маскировке, они вместе посмеются над ситуацией. Может, получится снять напряжение, которое она уже начала ощущать как… требование разрядки.
Но юноша остановил Рэтчет, торопливо замотав головой:
– Нет-нет-нет! Я не хочу знать! – он поймал ее кисть снова и поцеловал. У нее была мягкая, не очень похожая на руки хирурга ладонь. Скорее, как у детского терапевта, если уж проводить аналогии с земными медиками. – Потому что тогда я должен буду рассказать о себе правду, а я не готов!
– Тебя не смущает, что ты ничего обо мне не знаешь? – она подняла брови.
– Я открыт всему! – пылко сообщил он.
Ах, да, он же фаталист. Что ж, это, наверное, не самый неприятный фатум.
***
В комнате, которую они сняли, из мебели стояла только кровать. Зато никаких сомнений, почему тут почасовая оплата – никому надолго эти номера не нужны.
Рэтчет все еще не верила, что согласилась. Она имела представление о процессе, но не о… культурно-этической надстройке. У интерфейса был социально-психологический контекст. У секса – тоже должен быть. Кибертронцев с землянами в целом роднит понимание интимности. Близости и доверия, без которого сложно представить удовольствие. Она не знала, как доверять этому мальчишке, но ей нравилось что-то неуловимое в нем…
Может, симметрия лица – редкая, почти невозможная для людей. Может, худоба, делавшая его… как будто тверже, например, ее голоаватара. Он не выглядел болезненно костлявым, она успела прощупать мышцы на руках, пока они обнимались внизу, и отметить сильные икры, пока он взбегал вперед нее по лестнице. Но талия была очень узкой, а ребра чувствовались через одежду. Еще у него были высокие скулы и острый подбородок. И все равно при этом фигура отдавала женственностью, как будто весь жир, который он сумел нарастить, ушел в бедра.
Она ничего не могла поделать с желанием помять их пальцами, оставить красноватый укус на тонкой шее и проверить, насколько хорошо работает ее имитация человеческого организма, когда он подключится… то есть, войдет. Но казалось неправильным отдаваться похоти вот так, с порога. Она села на край кровати, ближе к подушкам, откинулась назад, опираясь на них.
Юноша помялся на месте и спросил, вернее, попросил:
– Закроешь глаза?
– Хорошо, – согласилась Рэтчет, подумав, что – как ни забавно – у этого двадцатилетнего человека опыта должно быть всяко побольше, чем у кибертронца, которому много миллионов лет.
Она почувствовала, как матрас накреняется. Руки легли ей на плечи, отталкивая к стене, колено вжалось между ног – острое, твердое… Теперь пахло не только машинным маслом, но и алкоголем тоже. Они снова целовались. Он не очень уверенно спустил ладони на грудь, сжал ее с жадным выдохом, приподнял, стараясь полностью обхватить сквозь рубашку.
Рэтчет вспомнила, что женщины помимо верхней одежды носят еще всякие поддерживающие конструкции, но она не считала это обязательным, поэтому голоаватару белья не выдала. А может, зря? Он подумает, что что-то не так, если она не будет соответствовать его представлениям о земных женщинах? Ну, она же пыталась предупредить!..
Не похоже, что его волновало, есть ли что-то под рубашкой. Он вообще не тянулся снимать с нее одежду. И хорошо. Рэтчет не хотела бы раздеваться: отделение голоматерии, поддержание иллюзии – все это непросто. А вот расстегнутую пуговицу можно потерпеть.
– Иди сюда, – она потянула юношу к себе, усаживая на колени.
Она-то крупнее, пусть останется сверху. В том числе и потому, что контроль над весом голоаватара – часть сложной программы массшифтинга, и если запутаться в расчетах… а она может запутаться! Она не идеальная разведчица, наоборот, она детализировала процессы, чтобы они максимально соответствовали оригинальному виду, а значит, может потерять голову во время секса. Вдруг она его раздавит?
На ощупь она обнаружила, что на юноше одежды уже нет. Совсем, судя по всему. Когда он успел?
Его кожа была прохладной, немного шершавой. Когда Рэтчет провела по позвонкам вниз и остановилась у копчика, он задрожал. Сложно было удержаться и не погладить – в ответ он крепко обхватил ее ногами. Рэтчет отчетливо представила, как именно внутри двигаются бедренные суставы, когда он толкает таз вперед, а спину отклоняет назад. Строение скелета само всплыло в памяти – нужно учитывать его, чтобы не вывернуть ему случайно руку.
Рэтчет тоже ерзала под ним, устраиваясь так, чтобы шов на брюках потирал чувствительную зону над клитором. Это, видимо, и есть прелюдия перед человеческим сексом. Трогать друг друга. Целоваться. Смешивать слюну, пот, все эти многочисленные жидкости, которые органики выделяют… и снова трогать. Столько чувствительных зон – она и не задумывалась, что некоторые активируются только иногда, когда программировала физиологическую чувствительность. Она опиралась на медицинские данные, потому что нервные окончания должны реагировать на температуру и давление, а мышцы сокращаться, а кожа – краснеть… чтобы все выглядело естественно.
У нее был идеальный голоаватар. И пусть его реакции согласуются с человеческими паттернами поведения, кибертронцу, припарковавшемуся на улице в стороне от бара, ощущения передавались, пусть и в конвертированном виде. Рэтчет-в-подворотне не мог физически ребутнуться, и не стал бы, но на подпрограммном уровне уже изрядно разогрелся.
Юноша пыхтел и постанывал, изредка отрывался от ее губ, чтобы вдохнуть или поцеловать в лоб, смешно тычась при этом в нос острым подбородком, снова и снова втирался в ее подающийся навстречу пах, и, в общем-то, было приятно, хотя и не похоже на то, что Рэтчет ожидала.
А терпение уходило. Ей уже не терпелось опробовать функции, к которым она никогда не обращалась. Стараясь помягче подтолкнуть его к более решительным действиям, Рэтчет положила ладони ему на грудь, провела по ребрам, нашарила соски и потрепала подушечками больших пальцев. Юноша тотчас выгнулся, подставляя шею, выступающий кадык и острые ключицы… Рэтчет целовала вслепую, медленно опуская руки вниз, к коротким жестким волосам и…
Стоп.
Она открыла глаза – они удивленно распахнулись, и она ничего не смогла поделать. Она неуверенно вжала ладонь в горячие складки половых губ, которые нащупала… там, где вообще-то совершенно не то ожидала обнаружить. Пальцы мгновенно оказались все в естественной смазке.
Юноша испуганно взглянул на нее, обескураженный ее замешательством:
– Чт-то-то не так?
У землян, по данным Рэтчет, было два биологических пола, обладавших конкретными признаками. У разумных землян, не у животных видов – у каких-нибудь слизней границы были более зыбкими. Любая закономерность подразумевает исключения, но в практике Рэтчет люди чаще всего соответствовали чему-то одному. Но – что она могла узнать о жителях целой планеты за каких-то двадцать лет? Мало ли!
И не смущать же паренька – он явно разволновался. Рэтчет взяла его руку и уверенно положила себе между ног.
– Ну, почему нет, – пробормотала она себе под нос, чаще двигая пальцами, пока еще – вдоль, а не внутри. Юноша – хотя тут Рэтчет была уже не уверена – запрокинул голову и сдавленно застонал.
Вскоре ее пальцы начали погружаться во влагалище, не сразу, постепенно. Юноша тянулся вверх и сводил бедра, а она ловила его и возвращала обратно. Раскачивала на руке, большим пальцем водила по клитору, круговыми и вверх-вниз, и при каждой смене движений юноша начинал подвывать и часто содрогаться, хаотично цепляясь за ее плечи, голову, за подушки и спинку кровати. Сам он отвечать ей взаимной стимуляцией не мог – его полностью поглотили собственные реакции. Внутри него было тесно и жарко – странное, какое-то… медицинское ощущение. Рэтчет разбавляла его тем, что лизала маленькие розовые соски на плоской груди и оставляла под ними небольшие темные следы, впиваясь губами в кожу. А еще – мяла его бедра и ягодицы свободной рукой, так, что короткие ногти выдавливали на коже маленькие, быстро исчезающие лунки.
Все было как будто по-настоящему. Нет, все было по-настоящему. Рэтчет даже кончила. Когда ее рука уже затекла, юноша перестал счастливо хныкать и немного подсобрался. Он перестал невнятно мять штаны Рэтчет и зарылся головой между ног так шустро, что она ахнуть не успела. Острые лопатки торчали в потолок и двигались, когда он покачивался ей навстречу. Так, во время первого сексуального опыта в форме голоаватара Рэтчет получила разрядку, не сняв одежды. Как, в общем-то, и хотела бы.
Штаны насквозь вымокли. Она сгрызла собственную руку, пока давилась вскриками – ей казалось неправильным реагировать громко. К счастью, со штанами она сможет разобраться, просто перезагрузив голоаватар, когда останется в одиночестве…
Но ей было слишком хорошо, чтобы спешить расставаться с… любителем экспериментов. Рэтчет решила не задавать вопросов ни про половые признаки (лучше уж вернуться на корабль и перечитать все данные по землянам), ни про пристрастие к женщинам постарше (она думала, что люди чаще выбирают партнеров своего возраста, масс-медиа показывали именно это; с другой стороны. кибертронские масс-медиа тоже врут)… Словом, ни про что вообще.
У них обоих просто должно остаться классное воспоминание.
***
Рэтчет поставил голоаватар перед зеркалом и внимательно разглядывал член. В эякулированном состоянии и в невозбужденном. И грудь с блекло-рыжими волосами. И щетину.
Все люди – разные, безусловно. Вне зависимости от пола, они разные по комплекции, волосяному покрову, тембру голоса, строению скелета… но с половыми органами вариантов немного. Или они женские, или мужские, или… их сочетания, в случае аномалий, которые – возможно – не такие редкие, как гласили официальные данные. Что совершенно обычно для склонных к консерватизму культур вроде земной.
Тот юноша на Гедонии дал понять, что что-то скрывает, но не вел себя так, будто привык ощущать себя изгоем по какому бы то ни было признаку. То есть, он мог вырасти в космосе, где никто вообще не знает, какая там у людей половая система… Но он говорил на очень хорошем английском! Словно выучился ему на Земле.
Рэтчет, когда регулировал свои голоаватары, старался воссоздавать физиологию во всех подробностях. Если твое прикрытие – врач, не может у тебя быть плоский пах, пусть ты и не собираешься пользоваться этими органами. Поэтому у его старого мужского аватара был член. А у вчерашней женской версии – вагина. И выдающаяся грудь. И все это, как оказалось, функционировало вполне… удовлетворительно.
Теперь он не был уверен, все ли понял правильно про систему полов. Сложные гендерные и сексуальные теории людей непросто понять тем, кто может самого себя перепрограммировать в любой режим саморепрезентации, ничего при этом физически не меняя. У кибертронцев, по крайней мере, поведение от гендера не зависело ни в какой исторический период – а у землян были какие-то старинные традиционные заморочки на этот счет.
Жаль, что нельзя было задержаться и расспросить так и не назвавшего имя партнера… Но Рэтчет не хотел обижать того, с кем пережил – хм – первый сексуальный опыт.
– Рэтчет я хотел спро-о-о-о! – раздалось сзади.
Дрифт влетел без стука, за что был наказан созерцанием голых человеческих ягодиц. Рэтчет максимально быстро спроецировал из голоматерии штаны. От неожиданности они вышли несимметричными.
– К-какого! – развернулся он к Дрифту, всплескивая руками.
Тот поднял растопыренные пальцы на уровень оптик.
– Извини! Извини, извини, я не должен…
– Должен! – рявкнул он. – Спросить разрешения! И потом уже входить!
Он оставил голоаватар стоять в полутора штанинах (и, кажется, все еще возбужденным) и отключился от его восприятия. Дрифт вопросительно смотрел на него, по-прежнему держа ладонь в воздухе так, чтобы не видеть человеческий силуэт у зеркала.
– Можешь опустить уже, – буркнул Рэтчет. – Что тебе надо?
– Я… я невовремя, – объявил Дрифт, как будто это было невероятным откровением.
Рэтчет усилил вентиляцию. О, это нормальное состояние Дрифта – периодически провозглашать во весь голос полную фигню.
– Ну, ты уже здесь.
– Да… – Дрифт усмехнулся с заметным чувством вины и смущения. – Я думал… я хотел тебя спросить… про людей.
Рэтчет удивленно мигнул оптикой:
– Про людей? А именно?
Тот замялся, разводя руками и неопределенно шевеля пальцами в воздухе:
– Я подумал, что… я просто вспомнил, как их трудно идентифицировать без одежды… у них так мало вариантов расцветки и в лучшем случае гравировки какие-то, вот я и…
– Зачем тебе идентифицировать людей без оде… – Рэтчет замолчал, упираясь в него прямым, пристальным взглядом. – Та-ак…
Дрифт сначала уставился в ответ, а потом его лицевая вытянулась, он перепуганно замерцал оптикой и сделал шаг назад:
– Что-то я… не подумал. Я пойду…
– Нет, стой. Выключи оптику. Ну? – он дождался, пока Дрифт повинуется, и отключил голоаватар, чтобы активировать второй в качестве основного. Женская версия была хотя бы одета прилично. Рэтчет понаблюдал за тем, как Дрифт нервно переступает с ноги на ногу, заламывает пальцы и жует нижнюю губу, а потом велел: – Активируй.
– А-а-а! – Дрифт попятился от проекции, выставив вперед ладони. – Ох, Праймус, так это… о-о… – и прежде чем Рэтчет успел что-то добавить, однообразно затарахтел: – Прости! Правда, я не… прости! Прости, про…
Он так много раз «прости» говорил после того, как однажды наехал на Рэтчета с мечом наизготовку. Тогда они здорово повздорили. А сейчас было скорее смешно. Рэтчет склонил голову набок:
– За что ты так неистово извиняешься?
– За… – Дрифт сделал паузу, а потом понурился: – За тупость.
Волей-неволей тут расхохочешься. Рэтчет покачал головой:
– Я уж не ждал, что хоть кто-то удосужится!
– А? – испугался Дрифт его веселью. Пришлось успокоиться.
– Ничего. Не бери в голову. Я так понимаю, ты пришел уточнить, правильно ли воссоздал тело?
– Я наговорил тебе такого шлака… – невпопад простонал Дрифт.
– Про друга, которого я тебе напоминаю, да-да, – Рэтчет тоже запнулся. Отвел взгляд. Потом растерянно уточнил: – А ты имел… – тут Дрифт закрыл лицевую руками. – Ладно… понял. Я думаю… давай мы попозже это обсудим, а то я как-то… не готов смотреть, как ты смущаешься, – выговорил он.
Когда он понял, что вчера его «первый сексуальный опыт с человеком» произошел с другим кибертронцем, то в первую очередь подумал «вот же я старый дурак». Он не смог опознать, что находится в теснейшем физическом контакте с голоаватаром! Это, в первую очередь, говорило о том, что Дрифт очень здорово погрузился в создание образа. А с другой – абсолютно дискредитировало Рэтчета как специалиста.
Только во вторую очередь он вспомнил, как именно Дрифт себя вел, что говорил и как трогал его руки. И ему тоже мгновенно стало неловко.
– Мне-очень-жаль-прости-пожалуйста, – простонал тот. – И мне очень стыдно. Праймус, просто забудь. Я идиот. Я…
– Постой, – спохватился Рэтчет. – Ничего… страшного. Мы оба хороши. Мы с тобой вчера… то есть… мы оба скрыли от первого встречного землянина, что мы – тачки, способные имитировать оргазм, так что это было…
– Я не имитировал! – воскликнул Дрифт возмущенно и захлопнул рот.
Рэтчет развел руками:
– Ну… я тоже, но с технической стороны это симуляция.
Дрифт затряс головой:
– Мне… прямо дико некомфортно это обсуждать! Давай я пойду? Прости, что я вломился, я уже понял, где именно налажал, спасибо, я в следующий… то есть… о-о-о, – он затих.
Что – в следующий раз он постарается не подцепить другого кибертронца в баре? Или не будет искать слишком уж «похожих на одного друга» органиков, потому что это, как выяснилось, рискованное предприятие? Раз он так всполошился, то он не догадывался, с кем имеет дело. Пожалуй, он не хотел, чтобы Рэтчет узнал о его влечении при таких обстоятельствах.
– Дрифт, – Рэтчет поймал его за плечо. – Ты же не знал, что это я. Все в порядке, в этом нет ничего оскорбительного, – и, чтобы отвлечь, решил перевести разговор в обсуждение проблемы по существу: – Как ты понял?..
– Что облажался с портом? – быстро переспросил тот. – Да я был уверен, что мы разного пола! И что она… то есть ты… то есть она… – он задребезжал антеннами, – должна в меня… ну это, – он кое-как показал палец, входящий в кольцо из двух других пальцев, будто какой-то уличный пацан. – А когда я понял, что мы с ней… то есть с тобой… то есть, что у нее тоже порт, – на второй руке пальцы тоже сомкнулись, и Дрифт неловко помахал ими в воздухе, – да я чуть голоаватар не отключил наболт!
– Но остался?
– Я… просто не хотел ее… расстраивать, – голос совсем затих.
Рэтчет взял его за руку, как Дрифт поступал с его голоаватаром вчера весь вечер, и, подумав, сказал:
– Мне не кажется, что несоответствие разъемов чему-то помешало. Так что ты точно не облажался.
Вообще-то Рэтчет поспрашивал бы Дрифта, как тот умудрился создать такую качественную человеческую копию из голоматерии, но предчувствовал, что узнает многое про ауры, чувства и прочую экзистенциальную белиберду. Мол, тебе надо только вжиться, почувствовать – и никаких расчетов!
А потом у тебя мужчины без пенисов. То есть, Рэтчет не видел в этом проблемы, но как отреагировала бы настоящая земная женщина? Если, конечно, она полностью гетеросексуальна… Если они такие бывают – а то Рэтчет уже во всем начал сомневаться после этого инцидента. Откуда-то же Дрифт взял свою модель!
– Я только думаю, – продолжил он, – ты мог и без таких натуральных эвфемизмов донести до меня информацию, что хочешь со мной сблизиться.
Дрифт печально провентилировал и скривил губы:
– Это было глупо… То, что я ляпнул… у меня вырвалось. Но она… ты-она… так была на тебя похожа. А мы с тобой никогда не… обсуждали, что можно было бы… Потому что я вообще-то опасался, что… а-а! – он махнул свободной рукой. – Я просто катастрофа! Закороти меня прямо здесь, пожалуйста, умоляю!
Почему-то теперь отлично представлялось, как меняется мимика его голоаватара во время этой эмоциональной речи. Рэтчет улыбнулся:
– Ты тоже был похож на себя. Хотя я не такой внимательный. Я понял это только сейчас.
– Мне ужасно стыдно, но я рад, что мы поговорили, и что ты меня не ненавидишь, – он попробовал высвободить руку. – Но я еще вечность не смогу тебе в оптику смотреть. Я…
– Давай начнем с бара.
– Чт-то?
– У нас все отлично прошло вчера, – взвешенно сказал Рэтяет. – Но это был тестовый прогон, – и внезапно ущипнул Дрифта за антенну, поскольку тот так напрягся, что на них заплясала статика. – Поэтому нужно снова начать с бара. А то какая-то ерунда: мы вообще-то не выяснили, нравимся ли друг другу, а ты уже опять трогаешь мои руки.
– Ой, – Дрифт обнаружил, что вовсю цепляется пальцами за кисть Рэтчета, будто та была мягкой имитацией человеческой руки, которую можно мять и гладить, разогревая. – Прости. Я все еще тупица…
Он снова уставился в пол, но уже с улыбкой.
– Я не против сходить с тобой на свидание, – прояснил Рэтчет. – Не подумай, что я давно этого ждал и все такое… но я не против, и я совершенно искренен. Несмотря на то что ты начал утро с того, что поймал меня… с голой задницей.
Дрифт прыснул. Благодарно покосился на него.
– Спасибо. Поэтому я тебя… нет, я тебе ничего не скажу! – перебил он себя и добавил важно: – Сначала свидание. А потом я тебя вылижу!