Немного хуманизации.

[insigniawars]

Название: Преступление
Автор: Плющ_Ядовитый
Бета: Аксель Ларин
Размер: драббл (855 слов)
Пейринг/Персонажи: Старскрим, Уилджек
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: G – PG-13
Предупреждения: OOC, AU, смерть персонажа, хуманизация, психические расстройства.
Краткое содержание: Он снова, как тогда, в порыве, схватит его за руки. Будет стоять близко-близко, чувствуя размеренное дыхание и его запах. Озон, реагенты и чернила. Его собственная буря. Его личное безумие.
Примечание: Эта работа должна была пойти к одной из глав, но не получилось.


Над дальней дверью неравномерно мерцала раскуроченная лампа в бесплотных попытках разогнать мрак, укутавший покои правителя Кибертрона. Целый этаж был отведен под них, и проживал Старскрим один, изредка принимая посетителей. Часы, висящие на стене, монотонно и неумолимо отмеряли секунды нового дня. Лёгкий ветерок лениво колыхал полупрозрачные занавески из тончайшего волокна. С улицы доносился приглушённый шум праздничных гуляний, не выпуская наружу ни звука: сложная сеть специальных устройств глушила абсолютно всё. Уилджек специально разработал это для него, мягко пожурив за параноидальный настрой и недоверчивость.

Тонкая фигура распласталась на широком, тяжёлом столе. Спутанные волосы, ранее стянутые в незамысловатый хвост, черными змеями вились по отполированному дереву. Плечи едва заметно вздрагивали.
- Почему, - хриплый голос казался оглушающе-громким. - Почему? Почемупочемупочемупочему..
Эхо заметалось по пустым комнатам испуганной птицей, будто пытаясь укрыться от нарастающего крика.
- За что? Праймус, почему так больно?
Старскрим притянул колени к груди.
Слезы душили, тугой петлей сдавливая горло и мешая вздохнуть. Биение сердца похоронным набатом отзывалось в голове, лишая последних связных мыслей. В мире больше не существовало иного звука, кроме этого ритмичного стука. Приглушённый, тоскливый вой рвался из груди. Летун закусывал разбитые тонкие пальцы, силясь сдержаться, но все равно выл.
Он не хотел.
Разве он просил так много? Всего лишь капельку счастья. Лично для себя.
Больно.
Сведённые судорогой пальцы скребут по столешнице, оставляя глубокие борозды от обломанных ногтей и кровавые подтёки.
Предатель.
Подлый предатель, укравший его сердце.
Он бросил его. Бросил. Оставил, отринул, как ненужную вещь.
Он говорил, что поверил ему. Поверил в него. А сам...
Оставил.
Один.
Одинодинодинодин.
Совсем один.
Ни братьев по крылу.
Ни братьев по оружию.
Преданный.
Предатель.
Истинный десептикон.
Праздник - всего лишь короткая передышка. Небольшое отвлечение внимания. Попытка устоять в беснующемся потоке воздуха, закручивающем спираль торнадо.

С трудом, опираясь на подрагивающие руки, но Старскриму удалось сесть. Безумный пустой взгляд упирался в столешницу и не видел её.
Улыбка. Уилджек улыбался ему, и лучики морщинок разбегались от ярко-голубых глаз в разные стороны.
Грубые мозолистые руки мягко удерживали его тонкие ладони, осторожно обрабатывая обожженные хрупкие пальцы.
Предатель.
Крепкая ладонь вправляет выбитое плечо, причиняя боль, тут же нанося специальную мазь, и Старскрим не понимает, что именно помогло: новый состав или его прикосновения.
Больно.
Уилджек спорит. До хрипоты. До сорванной маски, забывая про шрамы, исполосовавшие его губы и щеки. Скалится. Старскрим смотрит с плохо скрываемым восторгом. Он хотел бы прикоснутся к ним. Проследить каждую отметину подушечками пальцев и целовать. Сильно. Крепко. Пока хватит дыхания. Но Уилджек, спохватившись, снова цепляет маску, мгновенно успокаиваясь и отгораживаясь. И Старскрим понимает, что учёный все равно поступит по-своему.
(Предатель!)
Больно.
Больше никогда!
Никогданикогда. И никому.
Праймус, почему же так больно.
Перед глазами прыгают темные точки. Как будто он снова в академии, и организм не справляется с учебными полетами на сверхзвуке. Сердце замерло на миг. Миг растянулся в вечность и непонятно, нужен ли следующий удар, разгоняющий кровь по телу.
Почему?!
Ну почему это происходит с ним?
За что?
Он так многого просит?
Хватит. Лечь и умереть. Перестать дышать и сопротивляться.
Дрожащие пальцы, оставляя кровавые подтёки на светлой коже, прикрывают распахнутый в немом крике рот.
Он запрокидывает голову, до хруста в позвонках, зарываясь в волосы окровавленными руками.
Больно.
Пожалуйста, не надо.
Хватит.

Он попробует поговорить с ним.
Он объяснит.
Он снова, как тогда, в порыве, схватит его за руки. Будет стоять близко-близко, чувствуя размеренное дыхание и его запах. Озон, реагенты и чернила. Его собственная буря. Его личное безумие.
Точно.
Он будет смелым, как когда-то наставлял отец.
Он признается.
Больно.
Почему же так больно.
Пожалуйста, пусть перестанет.

Сгорбленная фигура сползла со столешницы, с трудом удерживая равновесие на подкашивающихся ногах.

Он скажет.
Он признается.
Надо только успокоится и взять себя в руки. Уилджек поймет. Возможно, он даже примет его подарок.
О, подарок.
Прекрасный стилет с искусно вырезанной рукоятью из кости. Одновременно и тонкий, и крепкий. Опасный. Как Уилджек.
Ему понравится. Ему обязательно понравится.
Надо больше отдыхать. Уилджек говорил, что надо больше отдыхать.
Может быть, он даже согласится провести выходные с ним?
Подальше отсюда. В тишине. И покое.

Больно.

Уилджек ушел. Он просто ушел, ничего не сказав.
Он не объяснил.
Не ругался.
Не отстаивал свою точку зрения.
Просто ушел.
(Предатель!)

Старскрим идёт к высокому распахнутому окну. Пошатываясь, выходит на балкон. Свежий воздух сушит слезы, которых он даже не заметил. Кожу неприятно стягивает.
Неважно.
Предатели.
Вокруг предатели.
Все его оставили.
Даже Уилджек.
Он успокоится.
Им обоим надо успокоится.
Им всем надо успокоится.
И поговорить.
Уилджек.
(Как больно.)
Сведенная судорогой рука комкает праздничный камзол, сминая ткань и отрывая пуговицы.
Больнобольнобольно.
Он сможет.
Даже несмотря на то, что Уилджек ушел.
Он сильный, он справится.
Колени в который раз отзываются болью от столкновения с напольным покрытием. Безразличная Луна озаряет холодным светом коленопреклонную фигуру. Плечи чуть вздрагивают, пряди волос выбились из хвоста, разметавшись по плечам, лезли в глаза, щекотали щеки...
Успокоиться.
Они поговорят.
И все будет хорошо.
И Старскрим поступит нагло. Он просто сорвёт эту чёртову маску и, наконец, поцелует эти невозможные губы.
Он сможет.
Они смогут.

Холодный свет проникает в высокие окна. Лениво скользит, отмечая вещи, в беспорядке разбросанные по полу. Несколько лучей игриво блестят на осколках хрусталя, отбрасывая на стены блики. Лунный свет скользит дальше, выхватывая бледную ладонь с огрубевшими пальцами, буквально плавающую в почти черной, маслянистой жидкости.
Изумлённое выражение лица Уилджеку не шло. Как и стилет, торчащий в горле, засаженный почти по самую рукоять.