Всем приятной пятницы и удачных выходных ;)

[insigniawars]

Название: Романтика, или Как победить шизофрению
Автор: tf.resort
Размер: мини, 1 780 слов
Пейринг/Персонажи: Хаунд, Персептор, Джазз, Блитцвинг, Шоквейв
Вселенная: микс
Категория: слэш, что же еще )
Жанр: романтика, юмор, стеб, AU
Рейтинг: R
Примечание: Спасибо админам за тему главы - иначе у меня так и висела бы куча недоделанных фиков в черновиках, а тут тема стимулирует доводить их до ума... В настоящее время текст не находится в открытом доступе нигде, кроме этого ресурса. Размещение работы с администрацией согласовано.




– Романтика, – сказал Хаунд и назидательно поднял палец. – Вернее, ее отсутствие. Вот поэтому большинство иных форм жизни и считает нас машинами. Наш актив для них слишком рационален. Или однообразен, если хотите.

– Да. Четыре миллиона лет войны – куда уж однообразнее, – хмыкнул Джазз.

– Я не о том, - возразил Хаунд. – Посмотрите на обстановку наших личных отсеков, например. Платформа, стол, терминал… Иногда несколько холо-инсталляций. Все очень функционально и полезно. И никакой романтики.

– Ты что имеешь в виду?

– Ну, не мешало бы, наверно, разнообразить наш обиход какими-нибудь бытовыми мелочами. Пусть бесполезными, но расслабляющими и создающими романтическое настроение.

– А вот это интересно, – сказал Брэйнстром и представил, как романтично смотрелась бы иллюминация из локальных ядерных мини-взрывов возле платформы. А уж если сделать так, чтобы все срабатывало в момент перезагрузки… Надо бы посоветоваться с Уилджеком по этому поводу.

– Мелочи должны быть безопасными, – будто прочитав мысли инженерного гения, заметил Хаунд. – А то какая же романтика, если все закончится в ремонтной мастерской?

– По этой части люди большие мастера, – вспомнил Джазз. – Любят собирать органику и расставлять по квартам. У них это называется «цветы» и «букеты». Есть еще «свечи». Без них тоже никак. Типа, неромантично.

– А знаете, в этом есть резон, – задумчиво произнес Мираж. - Мне лично на мнение иных форм жизни налить отработкой. Дело в другом. Хвала Праймасу, война закончилась. Но Золотой век Кибертрона с его искусствами и традициями больше не вернется. А сейчас… Программы социализации, конечно, работают, но они не затрагивают интимных отношений. Мы слишком привыкли к войне, привыкли всегда быть в напряжении. По сравнению с прошедшими тысячами ворнов мирное настоящее может многим показаться скучным. Так почему бы не использовать эту романтику для того, чтобы хм… отвлекать от ненужных мыслей и действий?

– Да-да, я тоже за романтику, – встрял Сверв. – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы десептиконам стало скучно. А ты что скажешь, Персептор?

Но ученый молчал, размышляя о своем, о личном. В самом деле, почему бы не создать романтическую обстановку для бондмэйта? А заодно Персептор исследует поведенческие реакции трехрежимников в нестандартной (но не агрессивной!) обстановке. Так сказать, совместит приятное с полезным. Ведь его партнером был Блитцвинг, да и…


***

Да, Блитцвинг был крут. Настолько крут, что никому и ничего никогда не доказывал. Он просто выходил на дело, а дальше – кто не спрятался, того и проблемы.

Бомбардировка с воздуха? Не вопрос. Раскатать что-то гусеницами? Да пожалуйста. Помять чью-то лицевую и при этом слегка оторвать голову? Проще простого.

Короче говоря, Блитцвинг был уникален. И все было бы прекрасно, если бы не побочный эффект этой уникальности: по закону подлости каждый из его трех режимов обладал ярко выраженной индивидуальностью, характером и пристрастиями. Эти личности претендовали на полноценность и даже представлялись каждая своим именем: Айс, Хот и Рэндом.

Личности активировались как попало, встревали в разговор, дрались между собой за власть над корпусом и создавали трехрежимнику такую репутацию, что от него шарахались не только враги, но и друзья.

Пока шла война, это было еще ничего, а вот в мирную жизнь Блитцвинг категорически не вписывался, потому что был слишком непредсказуем. Однако, хвала Праймасу, трехрежимник был хоть и безбашенным, но не беспроцессорным. Он вовремя сообразил, что шансы оказаться на столе мнемохирурга или вообще быть деактивированным как особо опасный элемент у него очень велики, и с радостью согласился на участие в экспериментальной программе социализации, разработанной Шоквейвом. Суть эксперимента подопытному не разъяснялась, но это же Шоквейв – он даже вокруг простого дела любил напустить тумана и тайн, да и выхода у Блитцвинга не было.

Так что в назначенное время трехрежимник подпирал стену возле лаборатории Шоквейва в Центре адаптации. Айс, Хот и Рэндом в кои-то веки вели себя тихо: наверно, чувствовали, что пахнет жареным.
Наконец над дверью лаборатории загорелось приглашающее табло и створки скользнули в стороны.

– Вот приказ Лорда Протектора. Ознакомься, – веско сказал Шоквейв и сунул Блитцвингу в манипулятор датапад.

Тот уставился на экран, пытаясь вникнуть в смысл приказа:

«В связи с угрозой проявления тенденций множественности сознания, а также с целью улучшения уровня функционирования для дальнейшего применения адаптированных программ в условиях нечрезвычайных ситуаций, возникших вследствие подписания мирного соглашения…»

Вникнуть не получалось.

– А понятнее высказаться можно? – спросил Блитцвинг, начиная злиться.

– Можно, - ответил Шоквейв. – Я разработал алгоритм, позволяющий считать и свести воедино ментальные и эмоциональные характеристики твоих личностей. Это основа твоей будущей социальной адаптации. Процедура экспериментальная, но одобрена лично Лордом Протектором и командующим Старскримом. Последний сказал, что (цитирую): «Отказ приравнивается к угрозе квинтессонского нашествия…»

– Слушай, – сказал трехрежимник. – Какие, к квинтам, квинтессоны? То есть, к шаркам, чтобы не повторяться. Или к болтам? Хотя нет. Насчет болтов – это не к тебе разговор, а к командующему… Короче, ты меня понял. Зачем все это вступление?

– Провести психологическую подготовку перед исследованием – логично, – ответил Шоквэйв, делая приглашающий жест. – Я не хочу портить статистику моральными травмами.

Ухмыляясь и думая, что он и моральные травмы – две вещи несовместные, Блитцвинг проследовал в указанном направлении.

На платформах в центре лаборатории лежали три самые обычные протоформы, соединенные множеством проводов, а вот напротив…

Блитцвинг и сам был довольно непритязателен по экстерьеру, но эту фигуру иначе как страшной назвать было нельзя. По виду она напоминала корпус трансформера, но робоформа какая-то странная. Интересно, во что такое может трансформироваться?

– Это вот чего? – подозрительно спросил трехрежимник, тыча пальцем в объект.

– Необходимое условие эксперимента, – ответил Шоквейв, деловито подключая оборудование. – Тебе, – он показал на платформу рядом с троицей, – туда.

– А объяснить слабо? – проворчал Блитцвинг, устраиваясь на платформе. Зафиксировавшие его намертво магнитные захваты настроения ничуть не улучшили.

– Сознание каждой из твоих личностей будет временно помещено в одну из протоформ, – сухо ответил Шоквэйв. – После полной ассимиляции с каждого из трех объектов будут считываться основные показатели жизнедеятельности, а потом…

– Что еще за «потом»?

– Потом эксперимент вступит в более деликатную стадию, – обтекаемо высказался ученый.
Как-то слишком обтекаемо.

– Эй, – напрягся Блитцвинг. – Я на всякую деликатную шлакотень не подписывался!

Он рванулся было, стараясь выломать захваты из креплений, но Шоквейв ввел ему деактиватор, и сознание померкло.


***

Смотреть на мир тремя парами окуляров было непривычно. Блитцвинги, они же Айс, Хот и Рэндом, с любопытством вертели головами, разглядывая себя и друг друга.

Айс оказался надменной, но вполне симпатичной синей летучкой, которую вполне бы приняли в сикерятник, Хот получился квадратным зеленым танкформером с криминальным выражением фейсплейта, а Рэндом подозрительно напоминал мини-версию Оверлорда.

Это было даже интересно. Такого оригинального опыта у Блитцвинга еще не было.

Оборудование тихо гудело, по мониторам ползли строчки данных, все было мирно и спокойно. Айс и Хот ощутимо расслабились, а Рэндому, как самому маньячному, не давало покоя слово «потом». Не к добру оно, шарк все эти исследования задери, ох, не к добру.

Эти опасения, приправленные эмоциями в стиле «покажите мне, кого бить, и я его убью!» постепенно передались другим личностям, и скоро они дергались уже втроем.

Как оказалось, дергались не зря.

Со словами:

– Первая стадия завершена успешно, переходим к прямому считыванию параметров интерфейс-систем, – Шоквейв подошел к той самой туше, которая Блитцвингу сразу не понравилась, и что-то набрал на переносном пульте управления.

Детали подозрительного объекта стали перемещаться, складываясь в итоге в…

Больше всего это напоминало гигантскую передающую систему на гусеничной платформе. Сначала ее массивное основание вытянулось вертикально, а потом разделилось на три здоровенных коннектора, ощетинившихся шипами и контактными иглами.

Пару кликов конструкция жуткого вида гордо смотрела в зенит, а потом с громким гудением начала опускаться, нацеливаясь на разложенных по платформам подопытных.

– Включаю самонаведение, – бубнил Шоквейв. – Во избежание разрушений протоколы, активирующие вооружение, отключены. Логичным будет не совершать лишних движений. Триконнектор запрограммирован так, чтобы подстраиваться под индивидуальную ширину и глубину портов.

Это стало последней каплей.
Выломав захваты, оборвав провода и вопя на всех частотах, троица тестируемых бросилась прочь. На беду, общий кабель, подключенный к затылочным разъемам, никак не желал отсоединяться, а попытки выдрать его с корнем причиняли дикую боль. Поэтому бегать по центру и уворачиваться от самонаводящегося интер-девайса пришлось тоже втроем.

Дальнейшее – как Айс, Хот и Рэндом в панике шарахались от зазывно искрящего наконечниками триконнектора, а попадавшиеся навстречу мехи сползали на пол от хохота –
Блитцвинг вспоминать совсем не любил.

Однако со стороны картина, похоже, была впечатляющей. Даже всегда невозмутимый Саундвейв до того засмотрелся на прыгающий цирк, что врезался в опорную колонну и разбил себе визор.

Секс-погоня продолжалась.
Время шло.
И оно играло отнюдь не в пользу Блитцвинга.

В конце концов, его личности сбились в углу дрожащей кучкой настолько жалостного вида, что даже первая триада злобных сикеров не стала над ними издеваться.

Спасло положение только то, что кабель, соединявший коннект-машину с оборудованием в лаборатории Шоквэйва, оказался не бесконечным.
От особо сильного рывка штекеры вылетели из гнезд, и обесточенный агрегат застыл в нескольких метрах от Айса, Хота и Рэндома.

Троица кое-как выползла из угла, на подгибающихся ногах приковыляла назад и залилась омывателем перед шокированным Шоквейвом, у которого при виде рыдающих, словно обиженные спарки, отморозков едва не заклинило процессор.

Логично рассудив, что один шизофреничный трехрежимник все же лучше, чем три истеричных психа по отдельности, ученый подсоединил последних к оборудованию и запустил обратный процесс.

Эксперимент был признан неудачным, но…

Но личности больше не высовывались.
Никак.
Нигде.
Ни при каких обстоятельствах.

Трехрежимник стал спокоен, как Скайфайр во льдах, и адекватен, как Праул после подзарядки.

Он даже завел себе бондмэйта.
Стал им вовсе не Астротрейн, как ожидали многие, и в первую очередь, сам Астротрейн. Но теперь новый Блитцвинг воспринимал шаттла как сдвинутого фрика. С таким коннектиться – себя не уважать. Ему нужен был кто-то интеллигентный, спокойный и… Вот, например, почему бы не Персептор?

Подумано – сделано. Не переставая удивляться самому себе, трехрежимник проявил столько не свойственной ему ранее незубодробительной изобретательности, что добился от ученого взаимности. А потом при виде Блитцвинга перестали прятаться встречные.

Можно было сказать, что жизнь удалась.

Вопрос в том, надолго ли?

С таким мыслями трехрежимник открыл дверь их личной с Персептором кварты и замер.

По периметру помещения стояли мини-версии его ночных кошмаров, увенчанные кокетливыми огоньками.
Посреди комнаты обнаружился довольный по самый тубус Персептор.

– Ч-что это? – прохрипел Блитцвинг, указывая на предметы обновления интерьера, разительно напоминавшие злосчастный триконнектор.

– Ну, – смущенно сказал Персептор. – Понимаешь, мы сегодня сидели в заправке и говорили о романтике… В общем, на одном из земных языков это называется… канделябры! Это такие старинные осветительные приборы для создания романтичной обстановки. Для оптимизации межличностных отношений, расслабления и... Что-то не так, искра моя?

– Нет-нет, что ты, все просто замечательно, – сдавленно ответил трехрежимник. – А кто был инициатором всего этого?

– Хаунд, – с готовностью раскололся Персептор. – Но он озвучил только общую идею. А потом пришел Саундвэйв… Он сказал, что ты был на Земле, значит, тебе это должно быть понятно и, возможно, даже близко...

– Ты не представляешь, насколько это могло бы быть мне близко, – пробормотал Блитцвинг. – Значит, Саундвейв… Знаешь что, давай пока уберем эти предметы р-романтики. Новое надо вводить постепенно.

– Ладно, – пожал плечами Персептор, убирая микрокошмары. – Может быть, потом...

– Может быть, – легко согласился трехрежимник, подхватил бондмейта на руки и направился в сторону платформы.

Лучшее средство отвлечься от плохих воспоминаний – это заняться чем-нибудь приятным.
В данном случае из всех приятных занятий Блитцвинга интересовало только одно...

Хотя нет, не только одно.
Трехрежимник еще подумал, нет худа без добра: пока у них в кварте будут храниться эти… канделябры, Айс, Хот и Рэндом будут вести себя тихо.

В этом Блитцвинг был уверен на сто процентов.