[insigniawars]

Название: Затишье
Автор:  /Melissa/
Размер: мини, 1061 слово
Пейринг/Персонажи: Оптимус Прайм|Мегатрон
Вселенная: IDW
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G – PG-13
Краткое содержание: Мы подмечали знаки и предзнаменования, но отводили взгляд от собиравшихся на горизонте туч, делая вид, что тех нет. И попустительством своим мы открыли дорогу буре невиданной силы, которая, похоже, уничтожит нас самих.
Примечание: AU-зарисовка по мотивам одной из страниц комикса «Буревестник» (“Stormbringer” № 1, 2006)


Он стоял перед трибунами Великого Форума и смотрел вперёд и немного вверх, выбрав целью синий разделитель между рядами для зрителей разных каст. Его целью были именно верхние ряды: некомфортно забитые, лязгающие тяжеловесными промышленными корпусами, с выпирающими над плечами пушками военных мехов и рудокопными бурами шахтёров. Прайм доверялся народу Кибертрона, испрашивая взамен и их доверия. Максимально раскрытые механизмы груди оголяли саму искру, отчего корпус коротило ознобом, приправленным острой пульсацией сигналов об опасности. Многоголосое бормотание зрителей, пока он проходил несколько шагов до следующего сектора, показалось гулом огромной системы, которая всё заряжалась и заряжалась в ожидании спуска.

Трансформационные швы от снятых нагрудных пластин нестерпимо фонили в такт полям следующих за ним мехов, которые по завершении ритуала должны будут публично нарастить броню обратно, показывая, что Матрица Лидерства защищена вместе с искрой её Носителя. Пока же вернувшийся к народу Кибертрона древний артефакт возлежал на обитом мягким волокном постаменте в самом центре Форума под защитой силового поля.

После трибуны третьей Оптимус стал искать взглядом фиолетовые знаки на корпусах зрителей и фокусироваться взглядом на них. Даже среди случайно выбранных представителей их хватало, чтобы вспомнить, зачем он решил пройти полный обряд инициации в ранг Прайма.

Он отказывался признаться себе, что хочет увидеть шлем одного бывшего шахтёра. Ставший гладиатором беглый преступник, убийца сенатора никак не мог быть выбран системой в городские представители. Но в искре всё равно коротнуло, когда настала очередь трибуны Тарна. Фиолетовые знаки на верхних рядах шли десятками, и Оптимус позволил себе на миг пригасить оптику. Как бы ни готов он был к дезактиву, вшитые алгоритмы стража правопорядка могли оказаться сильнее. Прайм же не имел права уничтожить суть ритуала актом самозащиты. Прайм не имел права бояться решения народа.

Когда не прозвучало ни выстрела, ни свиста брошенных мощной рукой кирки или лома, он разрешил себе активировать оптику. Выдержав два положенных клика, с невольным и виноватым облегчением направился к сектору Праксиса.

Дальше стало легче, и ритуал был доведён до конца. Народ Кибертрона — едва ли процент населения Кибертрона — принял его, акт сакрального взаимного принятия отметили в хрониках, новостные выпуски добрую декаду в том или ином контексте вспоминали о произошедшем на арене Великого Форума, а потом… А через два орна счёт жертв войны перевалил за первую тысячу.

Сейчас же в процессоре Оптимуса перещёлкиваются строки предупреждений и ошибок, десятков и десятков предупреждений и ошибок. Среди них особенно настойчиво вспыхивает уникальный протокол Носителя Матрицы: затронута камера искры, риск взрыва искры влечёт за собой риск повреждения каркаса Матрицы. Не первое такое предупреждение за четырёхмиллионный цикл битв, но первый раз, когда он не может запустить сдвиг Матрицы, чтобы кто-нибудь из медиков (или хотя бы офицеров) визуально оценил бы уровень опасности. Что-то блокирует механизм.

Он лежит навзничь на груде обломков, которые несколько кликов назад лавиной смели его, накрыли, но в жесте издевательского милосердия не поглотили целиком, а выплюнули ближе к поверхности. В спину впиваются не то грани сломанных каменных плит, не то осколки собственной брони. Оптика не может сфокусироваться, всё идёт рябью, и только когда половина ряби очерчивается сплошной темнотой неровной формы, он осознаёт, что над ним кто-то склонился.

— Рэт… — начинает он и обрывает, получив данные от системы навигации. Ущелье бурь. Кибертрон. Рэтчета здесь нет.

Фокус наконец сходится на фиолетовом знаке прямо перед ним, и Оптимус старается расширить область видения, чтобы захватить лицо нависающего над ним меха. Хотя и так знает, кого увидит.

— Мегатрон?.. — бормочет он вслепую.

Ущелье бурь. Кибертрон. Перемирие. Временное перемирие.

Анализ повреждения наконец конкретизирует тип ущерба. Перегрев всего внутреннего контура, сбой насосов перекачки охладителя, внутреннее излияние энергона, жёлтый уровень риска взрыва. Требуется выпаривание энергона, пусть даже естественное. Он едва видит Мегатрона и не может оценить его намерений, но нарастающий перегрев грудной полости становится всё опаснее.

Статика шумит в тональности голоса десептиконского лидера, столь знакомой по десяткам пропагандистских речей. Мегатрон что-то спрашивает, но слов не разобрать. Вместо ответа Оптимус даёт команду плитам нагрудной брони открыться. Запорные крепления деформированы, но со второй попытки проворачиваются. Нарастание температуры моментально замедляется, но перегрев на девять процентов выше допустимого, и, приняв решение, он привычно лезет в грудной отсек рукой. Движение прерывает чужая рука, стиснувшая его запястье, и статика в аудиосенсорах снова окрашивается низким тоном Мегатронова голоса.

— Вытащи, — дёргает Оптимус рукой, пытаясь освободиться. Перегрев девять с половиной процентов; являясь мощнейшим источником энергии, Матрица нисколько не смягчит возможный взрыв. — Вытащи… Мегатрон.

Когда его подрагивающие от напряжения пальцы страхуются другими, он через боль сорванных защёлок всё-таки высвобождает каркас Матрицы. Тот обжигает пальцы, и Оптимус с облегчением роняет его в чужую ладонь. От перегретой камеры искры поднимается пар, он не видит, но чувствует его пальцами. В тёмном силуэте над ним проявляются два ярко-алых пятна оптики, а чуть ниже, перекрыв фиолетовый знак, неповторимое лазурно-золотое сияние приоткрытой Матрицы. Цела. Оптимус позволяет руке упасть около бока. Перегрев практически остановился, надо просто подождать.

Перед оптикой идёт цветная рябь пятнами разных форм: в нижней части многоцветно, наверху — уходя в тускло-грязные промышленные тона. Он держит искру открытой перед сектором Тезаруса, разворачивается к Кристалл-сити, чуть дольше необходимого стоит перед Каоном, снова делает двадцать два шага до точки остановки перед следующей трибуной, разворачивается, снова ждёт, снова и снова вычищает из процессора напоминания об аварийном состоянии нагрудной брони — и сектор за сектором идёт к последнему: Айакону. Так сложилось исторически, что погрязший в политических играх столичный город всегда ждал, чтобы слишком много о себе возомнившего Прайма убили чужие руки.

Что-то встряхивает корпус, и он едва удерживается на ногах. Гул голосов оглушает, перед оптикой пляшут цветные пятна с неизменными всполохами фиолетового.

— Ты здесь, — бормочет он, вопреки прописанному церемониалу снова разворачиваясь к оставшейся позади Тарнской трибуне. Та пуста, лишь за синим барьером верхних ярусов стоит и смотрит вниз Мегатрон. Пушка на его правой руке нацелена прямо в грудь Оптимусу, в пылающую огнём камеру искры, которой не хватает пары последних процентов, чтобы уйти в невосстановимое повреждение. Но Мегатрон здесь, он пришёл, он успел, Оптимус примет любое его решение.

Его искра оголена и, сбрасывая тепло, пульсирует в такт с чужим полем, тягуче вспыхивает в унисон с набегающими звуковыми волнами. Испытание ещё не закончилось, он смотрит в оптику замершего на трибуне Мегатрона. Фигура Мегатрона растёт, ступени и ограждения крошатся под его ногами, он затмевает всё небо, но Оптимус не отводит от него взгляда. Дуга заряда на дуле плазменной пушки пылает у самой искры, овевая неровным ритмом чужой вентиляции, и Оптимус, соглашаясь, гасит оптику.

Статика нарастает, становится всё отрывистее, всё громче, словно нарастающий грохот бури, что звенит в тучах электромагнитными разрядами. Они хлещут по искре потоками воздуха, и Оптимус вспоминает протокол ритуала и сдерживает дрожь от неважных системных предупреждений.

Он не боится. Матрица в руках Мегатрона, и он не боится.