Meles meles
Название: Зеркало
Автор: /Melissa/
Размер: мини, 2584 слова
Пейринг/Персонажи: Мегатрон/Оптимус Прайм
Вселенная: TFP
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: G – PG-13
Краткое содержание: Как бы просто ни было заключено перемирие, как бы быстро они ни сошлись на условиях договора о совместном управлении возрождённым Кибертроном, им ещё многое предстоит восстанавливать или строить с самого нуля.
Примечание: пост-канонная AU
читать дальше
Он невольно хмыкнул, когда вошёл к Оптимусу и увидел его перед рабочей консолью, на большом экране которой был тот же отчёт, что остался на датападе в комнате Мегатрона. Световой полуцикл шёл к завершению, и, хотя до того Мегатрон подумывал заглянуть в лабораторию к Миксмастеру, он заставил себя прийти к Прайму. Ходить вокруг да около можно было ещё с десяток ворнов.
Оптимус коротко обернулся на него, обозначив, что знает о его присутствии, и вернулся к пролистыванию строк отчёта. До сих пор было непривычно стоять так близко и не пытаться начать бой, но подкрепивший перемирие договор о совместном управлении возрождённой планетой свёл их битвы к подобным тренировкам взаимной сдержанности. И даже если Мегатрону временами хотелось более агрессивного противостояния, он полагал, что предлагать Прайму полноценные спарринги рано, слишком сильно в каждом из них закрепились боевые протоколы. Даже собственный дезактив Мегатрона от них не избавил.
Подойдя к Оптимусу за плечо, он смотрел, как тот размышляет над цифрами, выборочно копирует блоки статистики в дополнительный файл, по понятной только ему системе маркирует отдельные сегменты знаками примечаний. Пару раз взгляд синей оптики, проблеск которой Мегатрон видел в отражении монитора, терял чёткость, а пальцы останавливали автоматическую прокрутку. К какому бы решению о восстановлении Каонских объектов ни приходил Оптимус, до завершения собственной оценки он явно не собирался вовлекать в обсуждение Мегатрона. Мегатрон и сам того не хотел, его привело сюда совсем другое.
Дождавшись, когда завершится обработка связанного с энергоновыми затратами раздела, он медленно поднял руку и обхватил бок Оптимуса. Тот застыл, закрывавшие его лицо длинные строки кода шли вверх, сделав отражение неразборчивым. Текст продолжал прокручиваться, и Оптимус, нахмурившись, нажал остановку. Выбирал он момент или нет, вышло идеально, оказавшиеся на экране блоки текста попались короткие и не скрывали его лица. Мегатрон невольно улыбнулся и, стараясь не вкладывать силу и не поцарапать случайно когтями, сверху вниз провёл пару раз ладонью по прочной грани броневых пластин.
— Чего ты добиваешься, Мегатрон? — не оборачиваясь, спросил Оптимус. Его оптика в отражении монитора смотрела прямо на него.
— Развиваю наше партнёрство, Оптимус.
— Каким же образом?
Сознательно не отвечая, полагая, что действия всегда говорят лучше слов, он сдвинул ладонь вниз, с боковой брони корпуса на гибкие пластины бедра. Оптимус всегда предпочитал неуязвимости мобильность, а дополнительным модификациям — надёжность базовой сборки; в боевых апгрейдах они придерживались практически противоположных подходов, что только придавало остроте их битвам, где как два равносильно сталкивающихся и соскальзывающих по чужому лезвию клинка они лишь затачивали друг друга.
— Мы возрождаем Кибертрон, берём из Золотой эпохи то, что достойно быть взятым, добавляем компромиссы, созданные нашей с тобой войной. По старым законам, — оскалился Мегатрон, проводя тупой стороной когтя по изгибу пластины, — за одно только прикосновение к Прайму я был бы… Ты помнишь, Оптимус?
— Ты был бы казнён.
— Именно. Ты вызвал бы стражу, она бы схватила меня, подвергла бы тщательному допросу…
— Вынесла бы из моих покоев твой посеревший корпус. По самым древним законам, — с мелькнувшей гримасой перебил Оптимус. Мегатрон замешкался, но тут же решил подхватить. Если уж Оптимус выбирает такой путь.
— Ты так уверен в своей победе? Наши битвы показали…
— Битвы бы не было. За посягательство на Прайма тебя наказала бы Матрица. Она не терпит ослушания. Твоя искра была бы поглощена на месте.
Мегатрон нахмурился, не понимая, что промелькнуло в выражении лица Оптимуса. Не скрытое сейчас маской оно не стало более читаемым, чем прежде. Ни боевого азарта, ни напряжённого просчитывания, ничего, кроме терпеливого и ожидающего взгляда. Какую бы игру ни прятал за нарочитой пассивностью Оптимус, Мегатрон решил поддержать её.
Грань когтя осторожно потирала трансформационный шов, не торопясь ни спускаться по нему вниз, к более открытым сочленениям, ни подниматься выше — к искре.
— И как бы это выглядело?
Сдать темп, вызвать на действие, перевернуть новые правила под себя. Как бывало обычно, как они уже давно привыкли.
— Чего ты добиваешься, Мегатрон? Наше партнёрство равноправно, десептиконы и автоботы поровну представлены в Сенате, твои соратники в равной степени обеспечены энергоном. Я дал слово на заключении нашего договора и скажу сейчас, что принципы открытости и честности считаю ключевыми и непререкаемыми, касаются ли они требований десептиконов или же автоботов. Если что-то из недавно свершившегося ты считаешь ошибочным, говори прямо, я приму твои мысли с полной серьёзностью. Это из-за выбора приоритетных к восстановлению объектов Каона?
— При чём тут Каон? Нет уж, ответь мне, Оптимус, со всей своей «открытостью и честностью»: как была бы поглощена моя искра?
Глядя на него через отражение, Оптимус подался вбок, уходя из-под прикосновения, и развернулся к нему лицом. Он стоял так близко, что Мегатрон услышал щёлканье механизмов оптики, когда синие линзы чуть сузились и взгляд Оптимуса стал острым, словно прицел был наведён и вот-вот готовились активироваться бластеры.
— Поглощена Матрицей в качестве защитной меры, — сухо сказал он, не торопясь увеличивать между ними расстояние. — Искра напавшего на Прайма была бы возвращена в Колодец Всеискры. — Оптимус наконец отвёл взгляд от него и смотрел вбок, на экран, словно читал в перечне требующихся для реконструкции центрального сектора материалов нечто скрытое от взгляда Мегатрона. — Своим опасным действием, направленным на Носителя, такая искра показала бы, что ей требуется… корректировка, как не отвечающей замыслу Праймаса.
— И в чём же он, этот замысел? В том, что Кибертроном правят Праймы и только Праймы?
— Да. В теории. Древней теории.
Мегатрон не удержался и потянулся рукой вперёд; кончиками когтей он коснулся грудных стальпластовых стёкол, между которыми скрывался стык, позволяющий добраться до камеры искры. Его безмерно удовлетворяло, что Оптимус избавился от подаренной ему Молотом Солус тяжёлой брони. Даже если теперь Оптимус не только не уступал, но и немного превышал его в росте, пропорции его корпуса, к которым Мегатрон привык за последние сотни эонов, в целом остались привычными. Разве что плиты отдельных сегментов стали ощутимее толще, да из-за плеч чуть выходили широкие пластины сложенных компактно крыльев.
Подняв взгляд на лицо Оптимуса, он раздражённо отметил, что тот на него и не смотрит, словно ему всё равно: вырвут ли когти Мегатрона его искру или… Или же он и в самом деле этого не боится?
— Поглощена Матрицей? Хочешь сказать, что держишь у искры персональный Искрогаситель неизвестной мощности?
Он не хотел признаваться себе, но ладонь будто по собственной воле отодвинулась от чужой обшивки. Оптимус блефовал редко, и Мегатрон считал, что знает его достаточно хорошо и находится достаточно близко, чтобы поле Оптимуса раскрыло итоговую степень правдивости, если ту не выдадут другие признаки. Поле Оптимуса даже не изменило интенсивности, он не лгал.
— Достаточно известной и…
— Почему ты ни разу это не использовал? Или конкретно ты не умеешь её запускать?
— Не хотел. Не считал честным, — уточнил Оптимус и улыбнулся, чуть склонив голову: — Иногда древние Праймы могут оказаться довольно настойчивыми советчиками, хотя, стоит признать, они обращаются ко мне достаточно редко, чтобы их голоса не стали… отвлекать. Их видение ситуации не всегда соответствует моему.
От тщательно выверенной фразы Мегатрон хмыкнул. Из того, что он в своё время выведал про силу Матрицы, та действительно хранила энергетический след предыдущих Носителей, но чтобы полноценно разговаривать с предвечными Праймами… И Оптимус будто в самом деле опасался обидеть чувства посеревших эпохи назад дезактивов.
— Если я не умею силой Матрицы зажигать новые искры, не в моём праве этой же силой их гасить, — спокойно продолжил меж тем Оптимус и, отзеркаливая его, просто положил ладонь на центр груди Мегатрона, ровно над пульсировавшей под эмблемой десептиконов искрой. — Искры зажигает Праймас, не я, достаточно того, что за время войны я погасил их тысячи. Изменение должно зародиться само.
— А ты пробовал? Зажигать Искры.
— Да.
— И?
— Хот Род. Ты его вряд ли помнишь. Ты тогда… Это было после уничтожения Ниона, мне тогда показалось, что я почувствовал его искру как-то иначе, чем других. Он только поступил под начало Ультра Магнуса, разведчиком, отлично знал свой город. — Взгляд Оптимуса потерял фокусировку, а его ладонь, лежащая на груди Мегатрона, сжалась в кулак. — Я чувствовал его, что-то вроде резонанса. Не полный искровый резонанс, но что-то необычное. Я пытался разбудить силу Матрицы, но…
— А потом пробовал?
— Да. Ещё два раза.
Мегатрон не знал, что сказать, и промолчал. Сочувствие было не в его натуре, к тому же, следуя логике Оптимуса, Мегатрон должен быть благодарен этим неудачам, если только благодаря им моральный компас Оптимуса не сместился в сторону поглощения чужих искр мистической силой Праймаса.
— Ты сказал, что тебе известна мощность поглощающей способности Матрицы. И какова она? — Оптимус молчал и, склонив голову, смотрел на собственную руку, всё ещё упирающуюся кулаком в грудь Мегатрона. — Оптимус? И ты обещал ответить честно.
— Из того, что я осознал, — негромко начал тот, когда Мегатрон уже захотел встряхнуть его за плечи, — после слияния силы всех тринадцати первых Праймов в ней одной пределы её власти распространяются на весь Кибертрон. Если Носитель Матрицы, доверенный проводник силы Праймаса, полагает, что нет иного выхода… Я знаю… чувствую, что подобное возможно и на других планетах, вплоть до органически заселённых, но граница моего присутствия, моего взгляда в любом случае представляется достаточно логичным минимумом её охвата.
— Ты говоришь как Шоквейв, — невольно пробормотал Мегатрон, а аналитический подпроцесс уже начал подсчитывать, чем бы закончились все битвы с личным участием Прайма, если… — И ты мог бы выбирать цели или поглощал бы всех подряд?
— Думаю, что смог бы выбирать, — с небольшой заминкой кивнул Оптимус.
Силы Матрицы действительно хватило, чтобы упокоить самого Юникрона. Мегатрон был там. Даже борясь с пытавшимся подчинить его божеством-разрушителем, он почувствовал невообразимую энергию удара, когда Оптимус высвободил полную силу Матрицы. Словно в тонком луче хранилась мощь пары звёзд, настолько быстро вжигающихся в глубину искры Юникрона, что только это спасло энергон в магистралях Мегатрона от выкипания. И он же сам тогда чувствовал, что на миг его едва уловимо повело под удар, словно вибрирующий энергетический луч испарял воздух и оставлял за собой первообразный вакуум.
— Почему ты не сказал раньше?
— Что бы это дало, кроме новых подозрений с твоей стороны?!
В этот раз кулак Оптимуса ощутимо оттолкнул его, и Мегатрон невольно сделал шаг назад. Когти проскрипели по стёклам, но Оптимус даже не поморщился. Теперь он, как никогда, был готов к битве, Мегатрон видел это в напряжении плеч, в автоматически изменённом центре тяжести, в том, как сменился упор в ступнях, делая позицию Оптимуса устойчивее. В другое время он бы рассмеялся, что сумел вывести его из себя всего лишь разговорами о теоретической силе Матрицы, но…
— Мы в Каоне, Оптимус.
— Я знаю. Один из твоих городов. Повторяю в последний раз: чего ты добиваешься? Не думаю, что тебя привела сюда статистика эффективного распределения ресурсов и запросы об одновременном восстановлении сразу трёх транспортных узлов Каона.
— Нет, не они, ты прав. Зато теперь я узнал, что не просто много раз нападал на Прайма, за что в итоге поплатился дезактивом, но и сейчас пошёл наперекор заветам Праймаса, коснувшись его избранника своей рукой недостойного столь высокой чести простого смертного, — и тем не менее даже вышел живым из этой схватки. Делает ли это меня победителем? Как ты думаешь, Оптимус Прайм?
— Если ты хочешь себя таким считать, — вздохнул Оптимус, даже не пытаясь скрыть раздражения. И Мегатрон внутренне согласился: игра слишком затянулась.
— В прежние времена, по старым законам, по старым законам Каона, — улыбнулся он, — чемпион Ям, завоевав в битве с предыдущим чемпионом или пережив бой за свой титул, на один цикл, а на практике скорее до начала светового полуцикла, становился хозяином города. Ему ни в чём нельзя было отказать, он мог получить всё, что хотел. Растоптанный до нищеты в других сферах Каон выживал за счёт прибылей, получаемых от Ям, Ямы жили за счёт чемпионов. Мехи охотнее идут навстречу дезактиву, если давать им иллюзию, что оно того стоит. К тому же воображение среднестатистического чемпиона вряд ли поднимется выше самых незатейливых телесных радостей: энергон, коннект, драка.
Оптимус молчал, глядя на него. Линзы его снова сменили фокусировку, а потом ещё раз, словно процессор не мог решить, какому из протоколов, предлагаемых боевой системой, последовать. Мегатрон не спешил, он и сам не знал, чего ждать: ближнего столкновения, прямого выстрела в корпус или того, что Оптимус развернётся и снова обратится к строительным (и, как сам Мегатрон знал, абсолютно непомерным) запросам конструктиконов.
— И чего же теперь хочет чемпион каонской арены? — ровно сказал Оптимус, когда Мегатрон уже не ждал ответа.
— Права прикасаться к тебе. Права видеть, если ты хочешь прикоснуться ко мне в ответ. Права принимать твои прикосновения.
Он старался говорить прямо, но всё равно видел, что Оптимус уже начал искать в его словах скрытые смыслы, правила нового этапа игры, которая и в самом деле слишком затянулась, если Оптимус не мог даже подумать, чтобы выйти за её пределы.
— На одну ночь, Мегатрон? «До начала светового полуцикла»?
— Я предпочту много большее время и, забыл сказать, взаимно исключительное право. Если ты согласишься дать его мне, — негромко ответил он в ответ на явную усмешку, решив не провоцировать дальше. Его ладонь до сих пор помнила тёплую пульсацию чужих систем под гладкой пластиной бедра.
Оптимус стоял, глядя на него, его губы искажала непривычная кривая улыбка. Поле его так и осталось спокойным, однако теперь казалось слишком ровным, неестественно ровным.
— Не знаю, насколько это важно тебе, — медленно начал он, и Мегатрон заранее стал ожидать отказа, — я не смогу слить с тобой искры. С большой вероятностью Матрица просто поглотит твою, трансформирует в чистую энергию.
— Про слияние искр я ещё ничего не говорил. Не думаю, что мы готовы обсуждать это сейчас.
Оптимус задумчиво смотрел на него, и на миг показалось, что он всё же примет решение вернуться к работе. Но, перефокусировав оптику, Оптимус сказал куда-то через плечо Мегатрону:
— Чтобы ты не стал обвинять меня потом. Зная нашу историю, полагаю, подобные детали лучше обговаривать заранее.
Хотелось сказать, что он никуда не торопится, или что это «потом» не факт, что наступит, или что Мегатрон пережил гнев Юникрона и как-нибудь переживёт и ревность Праймаса, или что Оптимус далеко не всегда умеет предугадывать его действия (что как раз их общая история и доказала), или…
Он привык отвечать на каждый удар Оптимуса, как тот привык не уступать ему, и Мегатрон из первых рук знал, что они могут продолжать словесные игры вечно, к тому же… К тому же ночной полуцикл на широте Каона в этот сезон и в самом деле короток, а с подозрительными тратами конструктиконов он уже решил разобраться напрямую, без глубинной перекрёстной аналитики.
Он шагнул вперёд и, сдержав беспокойное желание вновь почувствовать в своих руках корпус Оптимуса, лишь потянулся лицом к его лицу. Не гася оптики, он смотрел в перещёлкивающуюся оптику Прайма, автоматически просчитывал его возможные реакции и собственные возможные ответы, времени на которые при такой дистанции особо не будет. Но Оптимус не отстранялся и не начинал боя, только смотрел в его оптику невероятно синими, будто засветившимися линзами, когда их рты сомкнулись. Сложно было назвать это поцелуем, когда Мегатрон едва ли скользнул глоссой по приоткрывшимся чужим губам и потом аккуратно прихватил своими губами верхнюю губу Оптимуса, опасаясь повредить в слишком резком движении ту клыками. Он почувствовал, как рот Оптимуса приоткрылся чуть шире, доверяясь ему, но после ещё одного короткого прикосновения глоссой Мегатрон отодвинулся. Линзы Оптимуса, в самом деле, сейчас как будто сияли ярче обычного. Или так казалось, потому что и перед «поцелуем», и после Мегатрон не разрывал контакта взглядов — и боролся с неуютным ощущением, что даже их долгая, равно изнуряющая война никакого права ему не дала, что только взглядом ему и допустимо сейчас касаться сумевшего возродить Колодец Всеискры истинного Прайма.
А потом вдруг Оптимус покачал головой.
— Ты смотришь так, словно я в тебя выстрелю, — сказал он с горечью, отводя оптику от Мегатрона.
— С тебя станется, — не удержавшись, усмехнулся он. — Я бы не стал единственным за историю Ям непобеждённым чемпионом, если бы недооценивал своих соперников.
— «Соперников», — вздохнул Оптимус и сам сделал полшага к нему. Его ладонь уверенно и привычно легла на пластину плеча, в точности между шипами. Но в этот раз он не пытался использовать вес верхней части корпуса Мегатрона, чтоб рывком сбить с ног, а едва ощутимо погладил покатый изгиб.
И в этот раз, когда Мегатрон всё же пригасил оптику перед светом нестерпимо сияющих синих линз и позволил ладони лечь на гладкий выступ бедра, это определённо был поцелуй. И хотя по привычке он хотел воспринимать тот не последней из своих каонских побед, где-то в искре неспокойно пульсировала мысль, что этот дар, это выданное ему авансом помилование ему ещё предстоит заслужить.
Автор: /Melissa/
Размер: мини, 2584 слова
Пейринг/Персонажи: Мегатрон/Оптимус Прайм
Вселенная: TFP
Категория: слэш
Жанр: драма
Рейтинг: G – PG-13
Краткое содержание: Как бы просто ни было заключено перемирие, как бы быстро они ни сошлись на условиях договора о совместном управлении возрождённым Кибертроном, им ещё многое предстоит восстанавливать или строить с самого нуля.
Примечание: пост-канонная AU
читать дальше
Он невольно хмыкнул, когда вошёл к Оптимусу и увидел его перед рабочей консолью, на большом экране которой был тот же отчёт, что остался на датападе в комнате Мегатрона. Световой полуцикл шёл к завершению, и, хотя до того Мегатрон подумывал заглянуть в лабораторию к Миксмастеру, он заставил себя прийти к Прайму. Ходить вокруг да около можно было ещё с десяток ворнов.
Оптимус коротко обернулся на него, обозначив, что знает о его присутствии, и вернулся к пролистыванию строк отчёта. До сих пор было непривычно стоять так близко и не пытаться начать бой, но подкрепивший перемирие договор о совместном управлении возрождённой планетой свёл их битвы к подобным тренировкам взаимной сдержанности. И даже если Мегатрону временами хотелось более агрессивного противостояния, он полагал, что предлагать Прайму полноценные спарринги рано, слишком сильно в каждом из них закрепились боевые протоколы. Даже собственный дезактив Мегатрона от них не избавил.
Подойдя к Оптимусу за плечо, он смотрел, как тот размышляет над цифрами, выборочно копирует блоки статистики в дополнительный файл, по понятной только ему системе маркирует отдельные сегменты знаками примечаний. Пару раз взгляд синей оптики, проблеск которой Мегатрон видел в отражении монитора, терял чёткость, а пальцы останавливали автоматическую прокрутку. К какому бы решению о восстановлении Каонских объектов ни приходил Оптимус, до завершения собственной оценки он явно не собирался вовлекать в обсуждение Мегатрона. Мегатрон и сам того не хотел, его привело сюда совсем другое.
Дождавшись, когда завершится обработка связанного с энергоновыми затратами раздела, он медленно поднял руку и обхватил бок Оптимуса. Тот застыл, закрывавшие его лицо длинные строки кода шли вверх, сделав отражение неразборчивым. Текст продолжал прокручиваться, и Оптимус, нахмурившись, нажал остановку. Выбирал он момент или нет, вышло идеально, оказавшиеся на экране блоки текста попались короткие и не скрывали его лица. Мегатрон невольно улыбнулся и, стараясь не вкладывать силу и не поцарапать случайно когтями, сверху вниз провёл пару раз ладонью по прочной грани броневых пластин.
— Чего ты добиваешься, Мегатрон? — не оборачиваясь, спросил Оптимус. Его оптика в отражении монитора смотрела прямо на него.
— Развиваю наше партнёрство, Оптимус.
— Каким же образом?
Сознательно не отвечая, полагая, что действия всегда говорят лучше слов, он сдвинул ладонь вниз, с боковой брони корпуса на гибкие пластины бедра. Оптимус всегда предпочитал неуязвимости мобильность, а дополнительным модификациям — надёжность базовой сборки; в боевых апгрейдах они придерживались практически противоположных подходов, что только придавало остроте их битвам, где как два равносильно сталкивающихся и соскальзывающих по чужому лезвию клинка они лишь затачивали друг друга.
— Мы возрождаем Кибертрон, берём из Золотой эпохи то, что достойно быть взятым, добавляем компромиссы, созданные нашей с тобой войной. По старым законам, — оскалился Мегатрон, проводя тупой стороной когтя по изгибу пластины, — за одно только прикосновение к Прайму я был бы… Ты помнишь, Оптимус?
— Ты был бы казнён.
— Именно. Ты вызвал бы стражу, она бы схватила меня, подвергла бы тщательному допросу…
— Вынесла бы из моих покоев твой посеревший корпус. По самым древним законам, — с мелькнувшей гримасой перебил Оптимус. Мегатрон замешкался, но тут же решил подхватить. Если уж Оптимус выбирает такой путь.
— Ты так уверен в своей победе? Наши битвы показали…
— Битвы бы не было. За посягательство на Прайма тебя наказала бы Матрица. Она не терпит ослушания. Твоя искра была бы поглощена на месте.
Мегатрон нахмурился, не понимая, что промелькнуло в выражении лица Оптимуса. Не скрытое сейчас маской оно не стало более читаемым, чем прежде. Ни боевого азарта, ни напряжённого просчитывания, ничего, кроме терпеливого и ожидающего взгляда. Какую бы игру ни прятал за нарочитой пассивностью Оптимус, Мегатрон решил поддержать её.
Грань когтя осторожно потирала трансформационный шов, не торопясь ни спускаться по нему вниз, к более открытым сочленениям, ни подниматься выше — к искре.
— И как бы это выглядело?
Сдать темп, вызвать на действие, перевернуть новые правила под себя. Как бывало обычно, как они уже давно привыкли.
— Чего ты добиваешься, Мегатрон? Наше партнёрство равноправно, десептиконы и автоботы поровну представлены в Сенате, твои соратники в равной степени обеспечены энергоном. Я дал слово на заключении нашего договора и скажу сейчас, что принципы открытости и честности считаю ключевыми и непререкаемыми, касаются ли они требований десептиконов или же автоботов. Если что-то из недавно свершившегося ты считаешь ошибочным, говори прямо, я приму твои мысли с полной серьёзностью. Это из-за выбора приоритетных к восстановлению объектов Каона?
— При чём тут Каон? Нет уж, ответь мне, Оптимус, со всей своей «открытостью и честностью»: как была бы поглощена моя искра?
Глядя на него через отражение, Оптимус подался вбок, уходя из-под прикосновения, и развернулся к нему лицом. Он стоял так близко, что Мегатрон услышал щёлканье механизмов оптики, когда синие линзы чуть сузились и взгляд Оптимуса стал острым, словно прицел был наведён и вот-вот готовились активироваться бластеры.
— Поглощена Матрицей в качестве защитной меры, — сухо сказал он, не торопясь увеличивать между ними расстояние. — Искра напавшего на Прайма была бы возвращена в Колодец Всеискры. — Оптимус наконец отвёл взгляд от него и смотрел вбок, на экран, словно читал в перечне требующихся для реконструкции центрального сектора материалов нечто скрытое от взгляда Мегатрона. — Своим опасным действием, направленным на Носителя, такая искра показала бы, что ей требуется… корректировка, как не отвечающей замыслу Праймаса.
— И в чём же он, этот замысел? В том, что Кибертроном правят Праймы и только Праймы?
— Да. В теории. Древней теории.
Мегатрон не удержался и потянулся рукой вперёд; кончиками когтей он коснулся грудных стальпластовых стёкол, между которыми скрывался стык, позволяющий добраться до камеры искры. Его безмерно удовлетворяло, что Оптимус избавился от подаренной ему Молотом Солус тяжёлой брони. Даже если теперь Оптимус не только не уступал, но и немного превышал его в росте, пропорции его корпуса, к которым Мегатрон привык за последние сотни эонов, в целом остались привычными. Разве что плиты отдельных сегментов стали ощутимее толще, да из-за плеч чуть выходили широкие пластины сложенных компактно крыльев.
Подняв взгляд на лицо Оптимуса, он раздражённо отметил, что тот на него и не смотрит, словно ему всё равно: вырвут ли когти Мегатрона его искру или… Или же он и в самом деле этого не боится?
— Поглощена Матрицей? Хочешь сказать, что держишь у искры персональный Искрогаситель неизвестной мощности?
Он не хотел признаваться себе, но ладонь будто по собственной воле отодвинулась от чужой обшивки. Оптимус блефовал редко, и Мегатрон считал, что знает его достаточно хорошо и находится достаточно близко, чтобы поле Оптимуса раскрыло итоговую степень правдивости, если ту не выдадут другие признаки. Поле Оптимуса даже не изменило интенсивности, он не лгал.
— Достаточно известной и…
— Почему ты ни разу это не использовал? Или конкретно ты не умеешь её запускать?
— Не хотел. Не считал честным, — уточнил Оптимус и улыбнулся, чуть склонив голову: — Иногда древние Праймы могут оказаться довольно настойчивыми советчиками, хотя, стоит признать, они обращаются ко мне достаточно редко, чтобы их голоса не стали… отвлекать. Их видение ситуации не всегда соответствует моему.
От тщательно выверенной фразы Мегатрон хмыкнул. Из того, что он в своё время выведал про силу Матрицы, та действительно хранила энергетический след предыдущих Носителей, но чтобы полноценно разговаривать с предвечными Праймами… И Оптимус будто в самом деле опасался обидеть чувства посеревших эпохи назад дезактивов.
— Если я не умею силой Матрицы зажигать новые искры, не в моём праве этой же силой их гасить, — спокойно продолжил меж тем Оптимус и, отзеркаливая его, просто положил ладонь на центр груди Мегатрона, ровно над пульсировавшей под эмблемой десептиконов искрой. — Искры зажигает Праймас, не я, достаточно того, что за время войны я погасил их тысячи. Изменение должно зародиться само.
— А ты пробовал? Зажигать Искры.
— Да.
— И?
— Хот Род. Ты его вряд ли помнишь. Ты тогда… Это было после уничтожения Ниона, мне тогда показалось, что я почувствовал его искру как-то иначе, чем других. Он только поступил под начало Ультра Магнуса, разведчиком, отлично знал свой город. — Взгляд Оптимуса потерял фокусировку, а его ладонь, лежащая на груди Мегатрона, сжалась в кулак. — Я чувствовал его, что-то вроде резонанса. Не полный искровый резонанс, но что-то необычное. Я пытался разбудить силу Матрицы, но…
— А потом пробовал?
— Да. Ещё два раза.
Мегатрон не знал, что сказать, и промолчал. Сочувствие было не в его натуре, к тому же, следуя логике Оптимуса, Мегатрон должен быть благодарен этим неудачам, если только благодаря им моральный компас Оптимуса не сместился в сторону поглощения чужих искр мистической силой Праймаса.
— Ты сказал, что тебе известна мощность поглощающей способности Матрицы. И какова она? — Оптимус молчал и, склонив голову, смотрел на собственную руку, всё ещё упирающуюся кулаком в грудь Мегатрона. — Оптимус? И ты обещал ответить честно.
— Из того, что я осознал, — негромко начал тот, когда Мегатрон уже захотел встряхнуть его за плечи, — после слияния силы всех тринадцати первых Праймов в ней одной пределы её власти распространяются на весь Кибертрон. Если Носитель Матрицы, доверенный проводник силы Праймаса, полагает, что нет иного выхода… Я знаю… чувствую, что подобное возможно и на других планетах, вплоть до органически заселённых, но граница моего присутствия, моего взгляда в любом случае представляется достаточно логичным минимумом её охвата.
— Ты говоришь как Шоквейв, — невольно пробормотал Мегатрон, а аналитический подпроцесс уже начал подсчитывать, чем бы закончились все битвы с личным участием Прайма, если… — И ты мог бы выбирать цели или поглощал бы всех подряд?
— Думаю, что смог бы выбирать, — с небольшой заминкой кивнул Оптимус.
Силы Матрицы действительно хватило, чтобы упокоить самого Юникрона. Мегатрон был там. Даже борясь с пытавшимся подчинить его божеством-разрушителем, он почувствовал невообразимую энергию удара, когда Оптимус высвободил полную силу Матрицы. Словно в тонком луче хранилась мощь пары звёзд, настолько быстро вжигающихся в глубину искры Юникрона, что только это спасло энергон в магистралях Мегатрона от выкипания. И он же сам тогда чувствовал, что на миг его едва уловимо повело под удар, словно вибрирующий энергетический луч испарял воздух и оставлял за собой первообразный вакуум.
— Почему ты не сказал раньше?
— Что бы это дало, кроме новых подозрений с твоей стороны?!
В этот раз кулак Оптимуса ощутимо оттолкнул его, и Мегатрон невольно сделал шаг назад. Когти проскрипели по стёклам, но Оптимус даже не поморщился. Теперь он, как никогда, был готов к битве, Мегатрон видел это в напряжении плеч, в автоматически изменённом центре тяжести, в том, как сменился упор в ступнях, делая позицию Оптимуса устойчивее. В другое время он бы рассмеялся, что сумел вывести его из себя всего лишь разговорами о теоретической силе Матрицы, но…
— Мы в Каоне, Оптимус.
— Я знаю. Один из твоих городов. Повторяю в последний раз: чего ты добиваешься? Не думаю, что тебя привела сюда статистика эффективного распределения ресурсов и запросы об одновременном восстановлении сразу трёх транспортных узлов Каона.
— Нет, не они, ты прав. Зато теперь я узнал, что не просто много раз нападал на Прайма, за что в итоге поплатился дезактивом, но и сейчас пошёл наперекор заветам Праймаса, коснувшись его избранника своей рукой недостойного столь высокой чести простого смертного, — и тем не менее даже вышел живым из этой схватки. Делает ли это меня победителем? Как ты думаешь, Оптимус Прайм?
— Если ты хочешь себя таким считать, — вздохнул Оптимус, даже не пытаясь скрыть раздражения. И Мегатрон внутренне согласился: игра слишком затянулась.
— В прежние времена, по старым законам, по старым законам Каона, — улыбнулся он, — чемпион Ям, завоевав в битве с предыдущим чемпионом или пережив бой за свой титул, на один цикл, а на практике скорее до начала светового полуцикла, становился хозяином города. Ему ни в чём нельзя было отказать, он мог получить всё, что хотел. Растоптанный до нищеты в других сферах Каон выживал за счёт прибылей, получаемых от Ям, Ямы жили за счёт чемпионов. Мехи охотнее идут навстречу дезактиву, если давать им иллюзию, что оно того стоит. К тому же воображение среднестатистического чемпиона вряд ли поднимется выше самых незатейливых телесных радостей: энергон, коннект, драка.
Оптимус молчал, глядя на него. Линзы его снова сменили фокусировку, а потом ещё раз, словно процессор не мог решить, какому из протоколов, предлагаемых боевой системой, последовать. Мегатрон не спешил, он и сам не знал, чего ждать: ближнего столкновения, прямого выстрела в корпус или того, что Оптимус развернётся и снова обратится к строительным (и, как сам Мегатрон знал, абсолютно непомерным) запросам конструктиконов.
— И чего же теперь хочет чемпион каонской арены? — ровно сказал Оптимус, когда Мегатрон уже не ждал ответа.
— Права прикасаться к тебе. Права видеть, если ты хочешь прикоснуться ко мне в ответ. Права принимать твои прикосновения.
Он старался говорить прямо, но всё равно видел, что Оптимус уже начал искать в его словах скрытые смыслы, правила нового этапа игры, которая и в самом деле слишком затянулась, если Оптимус не мог даже подумать, чтобы выйти за её пределы.
— На одну ночь, Мегатрон? «До начала светового полуцикла»?
— Я предпочту много большее время и, забыл сказать, взаимно исключительное право. Если ты согласишься дать его мне, — негромко ответил он в ответ на явную усмешку, решив не провоцировать дальше. Его ладонь до сих пор помнила тёплую пульсацию чужих систем под гладкой пластиной бедра.
Оптимус стоял, глядя на него, его губы искажала непривычная кривая улыбка. Поле его так и осталось спокойным, однако теперь казалось слишком ровным, неестественно ровным.
— Не знаю, насколько это важно тебе, — медленно начал он, и Мегатрон заранее стал ожидать отказа, — я не смогу слить с тобой искры. С большой вероятностью Матрица просто поглотит твою, трансформирует в чистую энергию.
— Про слияние искр я ещё ничего не говорил. Не думаю, что мы готовы обсуждать это сейчас.
Оптимус задумчиво смотрел на него, и на миг показалось, что он всё же примет решение вернуться к работе. Но, перефокусировав оптику, Оптимус сказал куда-то через плечо Мегатрону:
— Чтобы ты не стал обвинять меня потом. Зная нашу историю, полагаю, подобные детали лучше обговаривать заранее.
Хотелось сказать, что он никуда не торопится, или что это «потом» не факт, что наступит, или что Мегатрон пережил гнев Юникрона и как-нибудь переживёт и ревность Праймаса, или что Оптимус далеко не всегда умеет предугадывать его действия (что как раз их общая история и доказала), или…
Он привык отвечать на каждый удар Оптимуса, как тот привык не уступать ему, и Мегатрон из первых рук знал, что они могут продолжать словесные игры вечно, к тому же… К тому же ночной полуцикл на широте Каона в этот сезон и в самом деле короток, а с подозрительными тратами конструктиконов он уже решил разобраться напрямую, без глубинной перекрёстной аналитики.
Он шагнул вперёд и, сдержав беспокойное желание вновь почувствовать в своих руках корпус Оптимуса, лишь потянулся лицом к его лицу. Не гася оптики, он смотрел в перещёлкивающуюся оптику Прайма, автоматически просчитывал его возможные реакции и собственные возможные ответы, времени на которые при такой дистанции особо не будет. Но Оптимус не отстранялся и не начинал боя, только смотрел в его оптику невероятно синими, будто засветившимися линзами, когда их рты сомкнулись. Сложно было назвать это поцелуем, когда Мегатрон едва ли скользнул глоссой по приоткрывшимся чужим губам и потом аккуратно прихватил своими губами верхнюю губу Оптимуса, опасаясь повредить в слишком резком движении ту клыками. Он почувствовал, как рот Оптимуса приоткрылся чуть шире, доверяясь ему, но после ещё одного короткого прикосновения глоссой Мегатрон отодвинулся. Линзы Оптимуса, в самом деле, сейчас как будто сияли ярче обычного. Или так казалось, потому что и перед «поцелуем», и после Мегатрон не разрывал контакта взглядов — и боролся с неуютным ощущением, что даже их долгая, равно изнуряющая война никакого права ему не дала, что только взглядом ему и допустимо сейчас касаться сумевшего возродить Колодец Всеискры истинного Прайма.
А потом вдруг Оптимус покачал головой.
— Ты смотришь так, словно я в тебя выстрелю, — сказал он с горечью, отводя оптику от Мегатрона.
— С тебя станется, — не удержавшись, усмехнулся он. — Я бы не стал единственным за историю Ям непобеждённым чемпионом, если бы недооценивал своих соперников.
— «Соперников», — вздохнул Оптимус и сам сделал полшага к нему. Его ладонь уверенно и привычно легла на пластину плеча, в точности между шипами. Но в этот раз он не пытался использовать вес верхней части корпуса Мегатрона, чтоб рывком сбить с ног, а едва ощутимо погладил покатый изгиб.
И в этот раз, когда Мегатрон всё же пригасил оптику перед светом нестерпимо сияющих синих линз и позволил ладони лечь на гладкий выступ бедра, это определённо был поцелуй. И хотя по привычке он хотел воспринимать тот не последней из своих каонских побед, где-то в искре неспокойно пульсировала мысль, что этот дар, это выданное ему авансом помилование ему ещё предстоит заслужить.
@темы: G - PG-13, Фракция: АВТОБОТЫ, ГЛАВЫ, Текст, Глава 3
